Дискуссии

« вернуться к списку

версия для печати

Технологическое окно в Европу

Директор Объединённого научно-технологического института СПбГПУ Максим Одноблюдов. Фото с сайта www.strf.ru Объединённый научно-технологический институт СПбГПУ, который несколько месяцев назад возглавил один из основателей "Оптогана" Максим Одноблюдов, вводит в запуск университетский научно-исследовательский корпус, куда, помимо него, переедут разнообразные лаборатории, занятые прикладными исследованиями. А пока его официальная "резиденция" (или же временное пристанище) располагается в одном здании с Fab Lab Polytech – возле небезызвестной Гидробашни Политеха, где, как сообщил мне сам Максим Анатольевич, "в уединении работал великий учёный Гамов, который разработал теорию альфа-распада". Мы поговорили с ним о том, почему от светодиодных светильников он обратился к вузовской науке, чего не хватает российским прикладным исследованиям для успешного их внедрения, а также о том, как превратить Петербург из культурной столицы России – в технологическую.

Вы прямо-таки бросили вполне успешный бизнес, чтобы уйти в науку – да ещё университетскую?

– На самом деле, бизнес у нас был околонаучный, а "Оптоган" являлся технологической компанией, и, как и любой бизнес, связанный с высокими технологиями, имел свою специфику. Проектом "Оптоган" я занимаюсь со своими партнёрами с 2004 года: мы зарегистрировали компанию, и она все эти десять лет развивалась от маленького стартапа до серьёзной производственной компании.

Но постепенно каждое технологическое направление переживает насыщение и, что называется, "коммодитизируется" (от английского commodity), становится в некотором смысле ширпотребом. В нём уже нет сакрального знания, и оно переходит в сферу торговли стандартными продуктами.

Сейчас в светодиодной тематике наступили как раз такие времена, когда между производителями в основном идёт борьба за себестоимость и за каналы продаж любыми средствами. А это уже не входит в основной спектр моих интересов, поэтому, когда меня позвали в Политех, я подумал: почему нет? К тому же в последние годы был сделан серьёзный акцент на трансформацию вузов в научно-исследовательские центры (проект НИУ, например), и создать в вузе механизм, который переводил бы научное знание в продукт, показалось мне очень интересной задачей.

Вы сами прошли такой путь – от знания к продукту?

– Да, ведь у нас было два больших этапа: до 2008 года мы занимались исключительно разработками – как технологический стартап, без выхода на массовый рынок. И только в 2009 году перешли в новую фазу, связанную с подключением к проекту серьёзных инвесторов, таких как "Роснано", "Онэксим", РИК.

На этом интересном пути я осознал, как далеко от технологий и лабораторных прототипов до продукта, который понятен потребителю и за который люди готовы платить деньги, отдавая предпочтение перед существующими конкурентными аналогами.

Мы прошли этот путь на примере технологии светодиодных светильников: сейчас у нас полный цикл – от светодиода, элемента микроэлектроники, до самих светильников. Довести их до рынка в условиях жёсткой конкуренции с Юго-Восточной Азией потребовало усилий. Зато мы поняли, как научную и инженерную деятельность трансформировать во что-то, что люди готовы регулярно покупать. Теперь нам ясно: для начала нужно заполнить ту нишу, которую раньше заполняли отраслевые институты, многие из которых существенно отстали от современных технологий или просто перестали существовать в 1990-е годы. Именно такая структура, я полагаю, нужна Политеху. Ведь нам в своё время самим пришлось создавать в компании конструкторское бюро, технологические отделы...

Вы и сами лично занимались наукой?

– До 2004 года я вообще работал в ФТИ им А.Ф. Иоффе и прошел неоценимую школу. Я изначально учился на базовой кафедре оптоэлектроники ЛЭТИ под руководством Жореса Алфёрова при Физтехе. В 1990-е годы было особенно бурный рост микроэлектроники, но в России этот период времени выпал из технологического развития, и я сам видел, что зачастую наука работает на отчёты и статьи, которые мало кому нужны. А реальной конвертации научных знаний, даже прикладных, в продукты происходило редко.

А как вышло, что вас позвали именно в Политех, а не в альма матер – ЛЭТИ?

– Ещё когда я работал в "Оптогане", у нас был контакт с Политехническим университетом: к нам несколько раз приезжали делегации, проректор по организационной и экономической деятельности Владимир Глухов, мы показывали своё производство, проводили курсы совместно с инженерно-экономическим факультетом, обменивались современными методиками управления производством. Это был взаимный интерес: коллеги из университета смотрели на практический опыт, а мы на базе Политеха проводили курсы повышения квалификации.

Но почему вы сотрудничали не с ЛЭТИ и не с Физтехом?

– Не Физтех – потому что это структура, которая идёт немного впереди вузов: он исторически больше связан с промышленностью. Он сам представляет собой некую смесь академического института и отраслевого, и у него нет такой большой проблемы, когда научная деятельность сильно оторвана от реальных потребностей промышленности. А почему не ЛЭТИ? Думаю, решение произошло в пользу Политеха благодаря спектру возможностей.

Я по образованию физик в области микроэлектроники и оптоэлектроники, но то, что в Политехе существует энергетика, материаловедение, машиностроение, – то есть политехничность, – это очень привлекает. На мой взгляд, это некое конкурентное преимущество, если им правильно воспользоваться. Сейчас, в отличие от того времени, когда была важна отраслевая сфокусированность, самые интересные технологические решения возникают за счёт перетекания знаний из одной отрасли в другую и во всяких пограничных областях – биофизика, цифровое производство, радиофотоника. Все современные прорывные технологии междисциплинарны, и в Политехе есть возможность обозревать различные технологии "сверху".

А институт, который вы возглавили, существует уже давно?

– Он был создан несколько лет назад, но его концепция постепенно эволюционировала. И сегодня это организация, которая должна выявлять потребности промышленности и работать с научными группами, которые сегодня, если говорить по-простому, продают то, что есть. Иногда это оказывается в точку, иногда этот задел совпадает с потребностями, но чаще всего – нет.

Мы успели провести некий анализ в Политехе: доминирующее большинство НИОКРов были проведены на сумму менее нескольких миллионов рублей за год. Значит, это были разовые заказы на измерения, фрагментированные работы, достаточно узконаправленные. Я понимаю, что заказчик готов платить и может платить реальные деньги, когда ты предоставляешь ему некое уникальное законченное решение. И платит он за возможность интеграции: именно поэтому инжиниринговые и дизайн-центры, которые снимают с заказчика головную боль и предоставляют ему законченные решения, решая вопрос рентабельности производства ещё на стадии разработки технологий, становятся все более и более востребованы,

поэтому я сегодня так определяю роль нашего института: создание системы инжиниринговых центров-интеграторов, которые заполнят нишу между рынком, производством, промышленностью и научными разработками и будут выдавать решения "под ключ".

Сейчас первые четыре месяца работы – самое начало. Моя команда отчасти посвятила это время выявлению потенциала и направлений, где есть реальный технологический задел. Затем можно будет решать задачи, которые требуют компетенций, частично имеющихся в Политехе, но возможно также потребуется привлечение внешних партнёров. Нужно будет также осуществлять мониторинг тех направлений, которые зададут технологический ландшафт в будущем, и пытаться создавать для этих направлений в Политехе определённый задел.

Появились ли уже за эти месяцы работы какие-то конкретные проекты?

– Уже есть несколько проектов, совместных с ГК "Ростехнологии", точнее с холдингами, которые входят в её состав, – "Росэлектроника", концерном "Радиоэлектронные технологии". С несколькими предприятиями, которые входят в структуру "Ростеха", сформировались живые проекты, широким фронтом идёт работа с Объединенной Двигателестроительной Корпорацией ("ОДК"). Они сейчас проходят программу техперевооружения и этап существенных инвестиций в технологии и современные системы производства, и на помощь им идут университеты – как база для трансфера современных технологий, адаптации и передачи на производство.

У нас также ряд контактов с Самарской областью, Калининградской, с Мордовией: в регионах создаются технопарки, а Петербург, точнее ведущие вузы Петербурга, выступают технологическими партнёрами по разработке и трансферу технологических решений на региональные предприятия. Я вообще хотел бы, чтобы слово "Петербург" ассоциировалось в России с современными наукоёмкими технологиями.

Глобальная пиар-цель?

– Ну конечно, я выступаю за новое позиционирование Петербурга и Политеха в нём. Если ехать из аэропорта Пулково-1 в город, по правую руку окажется плакат "Петербургский технологический хаб", и там как раз упоминаются ЛЭТИ, Политех, ИТМО и "ЭЛТЕХ", одна из крупнейших инжиниринговых компаний России в области высоких технологий. Так что Петербург – это не только культурная столица, но и технологическая, которая, по сути, является поставщиком современных технологических решений в другие регионы. Петербург создавался как "окно в Европу", и пора сделать его теперь технологическим "окном". А то и "тоннелем". Надеюсь, что Политех займёт важное место в этом, пока еще виртуальном, проекте.

Ясиновская Елизавета

источник: STRF

Последние материалы раздела

• 30 декабря 2016
  Диссертация Мединского как летучий голландец
• 30 декабря 2016
  Работа есть — денег нет
• 29 декабря 2016
  "Основной удар придется на московские и петербургские институты"
• 29 декабря 2016
  Советник Путина: Россию могут отключить от интернета
• 28 декабря 2016
  Драйверы инноваций

Обсуждение

Добавить комментарий

Обсуждение материалов доступно только после регистрации.

« к началу страницы