Дискуссии

« вернуться к списку

версия для печати

"Все образование происходит на переменках"

Радиоведущий ("Серебряный дождь"), филолог, преподаватель РАНХиГС Леонид Клейн. Фото с сайта www.polit.ru Радиоведущий ("Серебряный дождь"), филолог, преподаватель РАНХиГС Леонид Клейн считает, что российская школа не должна быть "заповедником для неудачников". В интервью "Полит.ру" он рассказал, чему невозможно научить преподавателя и объяснил, почему необходимо обсуждать на уроках плохую литературу. Интервью взяла Евгения Красавцева.

"Полит.ру": В этом году власти Москвы впервые составили официальный рейтинг столичных школ. В его основу легли два критерия – успехи школьников на олимпиадах и результаты ЕГЭ. Насколько это объективно, какой бы параметр оценки вы еще включили?

Леонид Клейн: Из того, что можно посчитать, это не так плохо. Я являюсь, безусловно, идеологическим сторонником ЕГЭ. Но я бы сказал, что критерий, связанный с результатами ЕГЭ, станет по-настоящему объективным лет через пять, когда этот экзамен войдет в систему и будут скорректированы некоторые очевидные недостататки его правоприменения, когда будут публиковаться результаты ЕГЭ по школам. Мы тогда увидим, что во многих частных школах уровень образования выше.

С одной стороны, это хороший рычаг для создания реального рейтинга школ. Но с другой стороны, есть школы, где результаты ЕГЭ не могут быть хорошими, потому что это школы для слабых детей, в которые нет очереди, например, школы в спальных районах. Там другая ситуация.

Условно говоря, я бы выделил два типа школ:

С одной стороны, школы, которые работают, так сказать, "с интеллигентными еврейскими вундеркиндами" (я уверен, что все они попали в этот рейтинг), с другой стороны, есть школы, которые работают в неблагополучных районах, но их педагогический подвиг, простите за пафос, гораздо серьезнее.

Вот куда эти школы отнести? Получается, они находятся в конце списка, но нужно ведь смотреть на динамику! Например, если в начале года ученик делает в диктанте 40 ошибок, а в конце – всего 8, это все равно огромный прогресс. Конечно, этот рейтинг объективен, но надо и другие параметры оценки в него включать.

Нужно делать так, чтобы у учителей была мотивация работать и с другим контингентом.

"Полит.ру": Тогда для чего создается этот рейтинг? Разве не для того, чтобы родители, посмотрев, какие школы наиболее успешны, стремились отдать туда своих детей?

Леонид Клейн:

Этот рейтинг для родителей, у которых сформирован образовательный запрос.

Но у нас есть много детей, которые брошены своими родителями. Не в буквальном смысле. Например, однажды мы с учениками возвращались из трехдневной поездки в Михайловское, и, подъезжая к Москве, дети говорили: "Какой ужас! Мы подъезжаем к дому, все закончилось!" Для них экскурсия в Михайловское была светом в окошке, хотя они учились в богатой частной школе. Школа играла огромную социальную роль в жизни этих детей. Но их родители выбирали школу не потому, что она хорошая, а потому, что как раз давала возможность от детей избавиться.

Если говорить о родителях, то это рейтинг для интеллигентного, креативного представителя среднего класса Москвы, который и так неплохо выучит и воспитает своих детей, например, наймет им репетиторов.

"Полит.ру": В первую десятку официального рейтинга вошли хорошо известные родителям и представителям педагогического сообщества учебные заведения. Соответственно, этим школам достанется и большее финансирование. Правильно ли материально поддерживать и без того лидеров, как тогда заявить о себе простым школам?

Леонид Клейн: Ну во-первых, на что пойдут деньги? Насколько я знаю, эти средства не могут быть выделены на зарплаты учителям. Родителям детей, которые озабочены в первую очередь образованием, не так важно, какой ремонт в классе сделан, какие там компьютеры и какой в школе спортивный зал, потому что все это они могут найти и в других местах.

Мне как раз кажется, что деньги надо давать школам, в которых учатся неблагополучные дети. Если там будет приличная инфраструктура и дополнительная мотивация для учителей, они будут понимать, что общество обращает на их проблемы внимание. Для 57-й школы и других лидеров этого рейтинга не нужно никаких внешних игрушек, они и так находятся в топе. Естественно, и учителя там зарабатывают не только в школе, у них есть налаженная индустрия репетиторских занятий.

Пока вы не зайдете в учебное заведение, вы не поймете, что это за школа.

Нужно смотреть правде в глаза — у нас произошло довольно сильное классовое расслоение общества, но мы пока умалчиваем об этом.

В Москве есть школы, в которые, например, средний класс не пойдет, а есть школы, в которые ходят дети из соседнего двора. Кроме того, есть и другая проблема, которая в ближайшее время станет чуть ли не основной. Я говорю о школах, в которых русских детей становится все меньше и меньше, в них даже становится актуальным предмет "русский как иностранный".

"Полит.ру": А такие школы специально открываются?

Леонид Клейн: Я думаю, что это происходит в основном стихйно. В районе метро "Университет" есть знаменитая 52-я школа, в которой очень жесткий отбор на входе — сначала на подготовительных курсах, потом еще в первый класс надо поступить. Так вот, моего сына туда сначала взяли, учили три года, а вот в четвертый класс он уже не попал, хотя это и противозаконно. Я сейчас говорю об этом без обиды. Получается, школа устраивает жесткий отбор на входе и таким образом защищается. Но есть и другие школы, в которые нет никакого отбора, вот туда потихонечку стекаются все.

Там фактически стоит задача ликвидации безграмотности.

Учителя за ту же зарплату должны привить русский национальный код детям, которые плохо говорят по-русски, а дома, в семье, вообще говорят на другом языке.

"Полит.ру": Что, по-вашему, может стать дополнительной мотивацией для учителей?

Леонид Клейн: Вообще

основная задача — сделать так, чтобы учитель приходил на работу в школу не от социального отчаяния, не потому, что он не может больше нигде работать.

Эта задача, уверяю вас, не решается напрямую повышением зарплаты. Что такое преподаватель? Это человек, который обменивает свою жизнь, свою карьеру, время своей профессиональной активности на некую стабильность. Вот эту стабильность, а также внутренее развитие, ему надо обеспечить. В США это реализовано — там человек через 5-7 лет работы может взять годичный оплачиваемый отпуск. Это дает педагогу возможность обучаться, изучать иностранный язык, написать методичку.

Надо не просто зарплату повышать, а менять обветшалую советскую систему повышения квалификации работников образования. Людям должно быть интересно в профессии. Конечно, вы не можете заставить всех учителей быть хорошими специалистами, потому что это массовая специальность. Но нужно сделать так, чтобы люди, которые действительно хотят работать в школе, получали бы уважение от общества и возможность развиваться. Например, с помощью создания профессионального сообщества.

"Полит.ру": А существуют успешные примеры таких сообществ?

Леонид Клейн: Конечно. Вот существует система международного бакалавриата. Это специальная унифицированная образовательная программа, которая распространена по всему миру, по ней в том числе работают и несколько московских школ. Эта организация проводит ежегодные коференции. Я как преподаватель международного бакалавриата ездил на эти конференции. Вы попадаете в ситуацию, когда рядом с вами находятся учителя разных предметов из разных стран, но вы понимаете, что говорите с ними на одном языке, что у вас те же проблемы. Например, преподаватель из Швейцарии начинает рассказывать, как он преподает своим ученикам "Обломова", а у меня у самого "Обломов" был только что. Это ведь даже не про зарплату – нужно сделать так, чтобы преподаватель себя ощущал в профессиональной среде, чтобы общество его уважало.

"Полит.ру": Разве сейчас российские учителя не могут поехать на такие конференции, если они в этом заинтересованы?

Леонид Клейн: У московских учителей, конечно, есть для этого возможности, а вот у учителей из провинции, где преподаватель получает, например, 4500 тысячи рублей, – ну о чем тут говорить? Человек даже в Москву не может приехать. Когда я устраивал семинар, посвященный современному состоянию сельской школы в России, в рамках открытых семинаров "Полит.ру", учителя откликнулись. Они с таким жаром говорили о своих проблемах. Но разве кто-то их слышит?

Нужно сломать социальные перегородки. Получается, что у нас школа — это заповедник для неудачников.

Вот представьте себе — молодой человек в 22 года заканчивает вуз. Разве он может сказать своей девушке, что работает в школе? Вот надо сделать так, чтобы работа преподавателя была прикольной.

Мне кажется, если ЕГЭ не будет загублено и если люди поймут, что за свою работу надо отвечать, тогда

появится не только рейтинг школ, но и рейтинг преподавателей.

Возникнет цех, своеобразное сообщество, которое сможет продавать свои услуги и быть уважаемым.

"Полит.ру": В одном из своих интервью вы упоминали, что педагогическое образование для учителя не так важно, гораздо важнее — быть хорошим специалистом в своей области.

Леонид Клейн: Я могу честно сказать, что не ходил ни на один из педагогических предметов во время обучения в вузе. При этом я хороший преподаватель по литературе. Человек должен знать свой предмет и испытывать необходимость транслировать свой опыт. Мне кажется, этому научить невозможно. Есть люди, которым нравится это делать, которые не могут держать это в себе, которым интересно делиться тем, что они любят, – и я вполне отношусь к их числу.

"Полит.ру": Что вы думаете про курсы, которые организуются при школах? Посещение их не является обязательным, но, как правило, гарантирует поступление ребенка именно в это учебное заведение.

Леонид Клейн: Если мы поставим себя на место директора школы, у которого 75 мест в первом классе и при этом к 1 апреля подано 365 заявлений, то естественно, что он должен с этим что-то делать. С другой стороны, непонятно, почему ребенок, который идет в первый класс, должен вообще что-то уметь.

В первом классе же не в Гарвард готовят и не к олимпиаде в МГУ – там даются элементарные навыки и происходит начальная социализация.

Но что делать директорам, рейтинг школ которых так высок, что возникает ажиотаж? Я вижу только один выход — создание сетевых школ. Например, есть 57-я школа, в которой директор Сергей Менделевич создал уникальный коллектив, у нее отличная репутация. Понятно, что эта школа подходит не всем детям, там преимущественно учатся "юноши бледные со взором горящим". Так вот, дайте возможность директору расшириться, пусть он сделает аналогичную школу в другом районе.

И еще хотелось бы отметить – если государство ослабит административную коррупционную хватку и даст возможность развиваться частному образованию, я вас уверяю, что стоимость частного образования упадет.

"Полит.ру": Что для вас было определяющим при выборе школы? На что вы ориентировались?

Леонид Клейн: Прежде всего на то, кто будет рядом в классе с моими детьми. Чем больше я преподаю, тем больше я понимаю, что все образование происходит на переменках.

Когда на переменах дети обсуждает то, что происходит на уроке, – это и есть главный успех школы и педагогического коллектива.

Чтобы это происходило, нужны правильные одноклассники. В этом возрасте важен не столько учитель, сколько сосед по парте, который тоже может ребенка мотивировать. Важно, с кем ваш ребенок дружит и по поводу чего он дружит, какие книжки стоят на полках у одноклассника и у его родителей.

"Полит.ру": В какую школу вы бы никогда не отдали своего ребенка и что для вас является безусловным показателем к смене школы?

Леонид Клейн: Лицемерие и снобизм педагогического коллектива и директора, когда учителя находятся в отрыве от реальности от ученика. Когда я поинтересовался, почему у моего сына, который тогда учился в 4 классе, четверка по литературе (я не возмущался, почему четыре, а не пять, а просто хотел понять, почему именно четверка), учительница ответила, что он не до конца понимает, что значит "лирический герой". Если ребенок в 4-5 классе не задумывается о том, что такое "лирический герой", это не значит, что его нельзя обучить или что он не интересуется литературой. Такие преподаватели обслуживают сами себя и соответственно подбирают себе контингент.

"Полит.ру": Некоторые эксперты говорят о том, что российская школа не дает ученикам практических знаний и навыков, что детей учат только пересказывать тексты и учить стихотворения наизусть, но не учат мыслить.

Леонид Клейн: Я считаю, что не существует такого понятия, как российская школа. У одной станции метро могут находиться образовательные институции не просто разных стилей, но и разных идеологических систем. В плохой школе может быть хороший учитель, и он все равно будет учить детей мыслить.

Я в своей педагогической практике довольно часто ходил с детьми в походы. И вечером у костра мы читали книги вслух и обсуждали. Это был момент истины и для меня, и для моих учеников — мы находились в правильном месте в правильное время.

"Полит.ру": А вы обсуждали книги только из обязательной школьной программы?

Леонид Клейн: Нет, конечно. Безусловно, есть такая вещь, как школьный литературный канон, его не нужно отменять, а учитель не должен завоевывать педагогическую популярность, говоря: "Тургенев — это отстой, сейчас мы будем читать Пелевина". Но

литература должна в сознании учеников делиться не на классическую и современную, а на плохую и хорошую.

Должны быть уроки, во время которых необходимо обсуждать следующие темы — что такое плохая литература и что такое графомания.

Когда я был классным руководителем, у меня была традиция — я каждый год начинал первое сентября с анализа стихотворения Тютчева, всегда разного. И вот однажды один из учеников спросил: "Леонид Джозефович, у вас все стихи замечательные. А плохие стихи существуют?" Для мальчика было неважно, что это Тютчев и что стихотворение было написано 145 лет тому назад. Он хотел понять правильный критерий.

"Полит.ру": Вы такие правильные вещи говорите. Но в большинстве случаев дела обстоят совершенно по-другому и далеко не всем так везет с учителями. Как, по-вашему, можно было бы усовершенствовать методику преподавания литературы в школе?

Леонид Клейн: Я могу еще прорекламировать программу международного бакалавриата и рассказать, каким образом там построен литературный курс. Во-первых, он предлагает всего 12-15 книг на два года, что совершенно невозможно для советской и постсоветской школы.

У нас же школьная программа построена по принципу советских пятилеток и советского Госплана — нереальные цифры с нереализуемыми результатами.

Любой практикующий преподаватель вам скажет, какой процент учеников из его класса "долетает" до середины второго тома "Войны и мира".

Так вот, программа международного бакалавриата имеет четырехчастную структуру. Часть "Мировая литература" предполагает, что учащийся выбирает три текста не на родном языке, то есть переводные. Вторая часть – "Углубленное чтение" – предполагает, что выбирается один роман и долго изучается. Третья – "Жанровая группа" – дает фрагмент знаний о теории литературы, допустим, вы изучаете конкретно поэзию или драму. Последняя часть программы называется "Выбор школы" – понятно, что это выбор преподавателя.

Если будет черным по белому написано, что задача школьного курса литературы заключается не в том, чтобы дать квазиисторико-литературный курс, а только в том, чтобы дети полюбили читать, тогда все встанет на свои места.

источник: Полит.Ру

Последние материалы раздела

• 30 декабря 2016
  Диссертация Мединского как летучий голландец
• 30 декабря 2016
  Работа есть — денег нет
• 29 декабря 2016
  "Основной удар придется на московские и петербургские институты"
• 29 декабря 2016
  Советник Путина: Россию могут отключить от интернета
• 28 декабря 2016
  Драйверы инноваций

Обсуждение

Добавить комментарий

Обсуждение материалов доступно только после регистрации.

« к началу страницы