Дискуссии

« вернуться к списку

версия для печати

Потерять статус небожителей

Кандидат филологических наук Виктор Сонькин. Фото Александра Краснова с сайта www.lenta.ru В последнее время на прилавках книжных магазинов появляется все больше научно-популярных книг – как написанных российскими авторами, так и переводных. При этом книг по естественным наукам заметно больше, чем просветительских произведений по филологии, истории и другим гуманитарным наукам. "Лента.Ру" пообщалась с кандидатом филологических наук, переводчиком и журналистом Виктором Сонькиным и расспросила его, почему популяризация "неестественных" наук так отстает, есть ли специфические особенности в представлении гуманитарных знаний и каковы прогнозы ученых на будущее гуманитарного научпопа.

Лента.Ру: Буквально в двух словах – как обстоят сегодня дела с популяризацией гуманитарных наук в России?

Виктор Сонькин: На мой взгляд, с популяризацией гуманитарных наук в России дела обстоят довольно плохо. Не совсем безнадежно, потому что существуют примеры блестящих прорывов в этой области, но в среднем – плохо.

А почему все так плохо? Чего не хватает: энтузиастов, ресурсов, знаний, как это делать, или еще чего-то?

Во-первых, тут важна точка отсчета – с чем мы сравниваем? Если проводить сравнение с тем, как происходит популяризация естественнонаучных знаний, то в этой сфере есть определенные подвижки, в первую очередь, конечно, на Западе, но и у нас тоже. Начавшийся лет 10-15 назад в западных странах вал литературы нон-фикшн по физике, по математике, по биологии захлестнул книжное производство и в значительной степени потеснил с первых мест в списках бестселлеров художественную литературу и мемуары. Постепенно эта тенденция стала добираться и до нас. Что касается гуманитарных наук – то, опять-таки, на Западе аналогичный взрыв уже произошел, а до нас пока не добрался.

Почему популяризация естественных наук так сильно обгоняет популяризацию гуманитарных?

В случае с точными и естественными науками каждому ясно, что для овладения ими нужно много лет учиться, потом еще много лет работать и только после можно будет в них что-нибудь понять. А для того чтобы популяризировать эти науки, нужно еще обладать способностью доходчиво объяснять. С гуманитарными науками все не так очевидно. Многим кажется, что они легко могут понять литературоведение или, скажем, историю. Более того, многие необоснованно считают, что они в этих вопросах прекрасно разбираются.

Та же лингвистика, которую, кстати, только условно можно назвать гуманитарной наукой, привлекает такое количество безумцев, которое по определению не может привлечь, скажем, физика. Потому что, если некто выступает с какими-то глупостями про физику, то немедленно набегают десятки физиков или инженеров и, фигурально выражаясь, забивают его ногами. А если кто-то выступает с лингвистическими глупостями, то на двух лингвистов, которые приходят и говорят, что это полная чушь, находится тысяча человек из группы поддержки, которые говорят: “Да, да, наконец-то вы открыли нам истину, а академические ученые ее от нас скрывают и не рассказывают про истинные корни русского народа или про то, что все слова произошли от одного и того же слова”, или еще про что-то.

Лженаучные теории вроде креационизма, разумеется, возникают и в естественных науках, но даже в общественном сознании они воспринимаются скорее как маргинальные явления. С гуманитарными науками далеко не всегда так, и у публики теории Анатолия Фоменко или лингвистические выдумки Михаила Задорнова гораздо больше на слуху, чем опровержения, с которыми выступает академик Андрей Анатольевич Зализняк, даже несмотря на то, что они делаются на совершенно доступном и популярном уровне.

Кроме того, ученые-естественники, объясняя свои концепции, стараются их упрощать, а у ученых-гуманитариев часто есть склонность к использованию максимально длинных и максимально непонятных слов. Может быть, это какой-то специфический комплекс неполноценности. И из-за этой особенности гуманитариев специальные книги о чем-то общечеловеческом и интересном, которые, в принципе, могли бы оказаться понятными человеку без специальной подготовки, оказываются недоступными из-за стиля и обилия терминологии, которая используется без особой нужды.

С чем может быть связана такая особенность ученых-гуманитариев?

Может быть, с тем, что ученым в принципе нравится чувствовать себя отдельной кастой. Но естественники любят именно с высоты своего небожительского положения объяснять публике, как мир устроен самом деле. А гуманитарии боятся, что, если они начнут разговаривать понятным языком, то они этот статус небожителей утратят. Конечно, люди с природной склонностью доходчиво объяснять есть и в гуманитарной среде, но, на мой взгляд, отечественное гуманитарное образование эту склонность забивает, а не пестует и не воспитывает.

При этом потребность в популяризации гуманитарных знаний очень большая – она сохранилась еще с советских лет, когда гуманитарная область была страшно идеологизирована. В те годы любые, даже сугубо специальные книги, скажем, об истории христианства раскупались моментально – их продавали из-под полы по страшной цене просто потому, что в этих книгах говорилось о том, о чем в популярной литературе говорить было нельзя ни под каким предлогом.

А кроме собственно ученых кто может заниматься популяризацией научных знаний? В естественных науках, например, очень распространена ситуация, когда некий журналист, который часто освещает, например, физические открытия, пишет книгу. В гуманитарных науках это возможно? Или все-таки в этих областях такой колоссальный объем знаний, что грамотно рассказывать о них могут только специалисты?

Мне кажется, журналисты вполне могут заниматься популяризацией гуманитарных знаний, особенно если речь идет о каких-то смежных областях. Журналист – тоже гуманитарий по своей природе, и традиционная журналистская подготовка у нас, главным образом, гуманитарная: будущие журналисты изучают литературу, историю и так далее. Это правильно, так и должно быть.

Кроме того, ученые-гуманитарии могут писать популяризаторские книги не по своей непосредственной теме. Например, я, будучи по образованию филологом-славистом, недавно написал книгу про Древний Рим – что-то вроде путеводителя, который должен скоро выйти в свет. Книга называется "Здесь был Рим", и она, в общем-то, историческая, хотя и филологии в ней, конечно, тоже много. Для того чтобы ее написать, мне понадобилось перелопатить горы информации – как первоисточники, так и современные книги и статьи – и, в сущности, стать специалистом в этой смежной области. В гуманитарной сфере это все еще возможно, специализация не дошла до той запредельной степени, как в естественных науках, когда полевому и лабораторному биологу не о чем поговорить друг с другом. Мне даже кажется, что взгляд со стороны может быть полезен – меньше приходится углубляться в какие-то узкоспециальные вещи, термины и споры, понятные только специалистам.

Кто может проводить экспертную оценку таких книг, написанных журналистами или специалистами из другой области? Как можно отличать – лженаучное это творение или что-то действительно достойное?

По идее, проведение экспертизы популяризаторских книг в гуманитарных науках не должно существенно отличаться от того, как это делается в естественных науках: новые книги также могут перед публикацией читать несколько специалистов по профилю.

Но в гуманитарных науках ведь много спорных вопросов – по множеству тем у ученых нет единого мнения. Например, теория относительности такова, какова есть, и с этим согласны все физики, а в гуманитарных науках, мне кажется, на одну и ту же проблему может быть очень много разных взглядов?

Да, это действительно так. И по этой причине не только на популяризаторов, но и на преподавателей-гуманитариев ложится очень большая ответственность. Им нужно донести до подрастающих поколений – как будущих ученых, так и публики – именно эту мысль: что мнений по одному вопросу часто много, что есть разные соревнующиеся теории и гипотезы, и что иногда в этом соревновании может родиться истина, а иногда – нет.

Приведу пример. В индоевропеистике, в истории языков, на которых говорит большинство населения Европы, есть вечная проблема прародины. То есть, ученые пытаются ответить на вопрос, где впервые сформировался очаг, в котором люди говорили на том языке, из которого потом развились русский, английский, латинский, армянский, греческий и другие. Куда только эту прародину не помещали – согласно одной гипотезе, это была южная Россия или Украина, другая гипотеза говорит, что прародина была на территории нынешней Турции, кто-то считает, что это может быть Закавказье, ну и так далее, вплоть до Северного полюса. Но пока не будет сделано прорывов в других областях знаний – например, в популяционной генетике, которая сейчас активно используется для решения подобных вопросов – мы не сможем дать ответ, где же находилась прародина индоевропейских языков. Соответственно, если преподаватель читает курс индоевропеистики, он не может себе позволить сказать, что какая-то из перечисленных выше гипотез правильная, а все остальные – нет, даже если лично он придерживается какой-то конкретной версии.

А помимо написания книг что еще можно делать, чтобы популяризовать гуманитарные знания? В тех же естественных науках довольно большой разброс методов: от лекций и фестивалей науки до тех же книг и каких-то специализированных газет. А что с гуманитарными науками?

Тут ничего особенно революционного придумывать не надо. Эти же методы вполне годятся и для популяризации гуманитарных знаний. Лекции некоторых крупных ученых, например, Зализняка, который каждый год рассказывает в МГУ о находках при раскопках в Новгороде, собирают огромные аудитории. Насколько я знаю, гуманитарные лекции сейчас проводит Политехнический музей. Какие-то лекции транслируются по каналу "Культура", кроме того, там показывают кое-что из старого наследия – например, лекции, прочитанные в свое время Юрием Михайловичем Лотманом. Может быть, стоит их как-то шире рекламировать.

С книгами и с научно-популярным гуманитарным кино ситуация обстоит хуже – если исторического трэша как раз довольно много, то действительно качественных фильмов очень мало. Вообще, мне кажется, что у гуманитариев есть боязнь новых форм высказывания – почему бы, например, не начитывать лекцию под запись, а потом смонтировать на ее основе что-то вроде не очень длинной презентации, которую можно выложить на YouTube или поместить в блогах? Есть люди, которые это делают, но чаще всего – в кругу своих, а не для широкого распространения знаний.

Какова, по-вашему, аудитория для популяризаторства гуманитарных наук? Она совпадает с теми, кто поглощает естественнонаучный научпоп, или состоит из каких-то других людей?

Я думаю, эти аудитории в очень большой степени пересекаются, потому что в последнее время вообще усилилась популярность жанра нон-фикшн – люди тянутся к знаниям. Меньшее количество гуманитарных лекций и зрителей на таких лекциях, возможно, хотя бы отчасти связано с тем, что у людей естественнонаучного склада и у тех, кто получил естественнонаучное образование, часто есть предубеждение (иногда даже вполне обоснованное), что гуманитарные лекции – это какая-то ерунда, болтология и так далее, и вообще, мол, науки делятся на естественные и противоестественные.

В последнее время на Западе стали появляться некоторые попытки преодолеть ту пропасть, которая существует между естественными и гуманитарными науками. Например, появились литературные теории, основанные на эволюционных подходах, или продолжают разрабатываться определенные стилометрические подходы, когда, например, профессор литературы Гарвардского уинверситета изучает "Гамлета", не читая его. Ему важно не то, какие мысли там выражены, а определенные структурные особенности. Например, какие персонажи говорят друг с другом. Выясняется, например, что Розенкранц и Гильденстерн ни разу за всю пьесу не обращаются друг к другу, а из всех героев, которые говорят и с Гамлетом, и с королем, к концу пьесы выживают только двое.

Новые синтетические гуманитарные науки, оперирующие такими подходами, как, например, теория вероятностей, дают какое-то представление и о том, как устроена литература и, в конечном счете, как устроено художественное мышление и мышление вообще. К тому, к чему с одной стороны подбирается нейрофизиология, давно уже с другой стороны подбирается эта специфическая область литературоведения. У нее даже есть ограниченное практическое применение. Она может, например, отнести текст к определенной эпохе. Есть одна классическая статья, где автор с цифрами на руках показывает, что известная непристойная поэма "Лука Мудищев" написана не поэтом XVIII века Иваном Барковым, как раньше считали, а принадлежит к более поздней, пушкинской эпохе.

Некоторые из нынешних западных изысканий довольно забавны, но некоторые из них, особенно эволюционная литературная теория, идут немножко не в том направлении, как мне кажется. При этом в русской науке есть сильнейшая традиция научного изучения стиха – то есть формальной стороны поэзии; есть опыт изучения содержательных сторон литературы с применением статистики и теории вероятностей – этим занимался в свое время филолог Борис Исаакович Ярхо; есть, в общем, богатый задел для сближения гуманитарных и точных наук. Будет обидно, если на Западе до этого дойдут своим умом, а про отечественный приоритет, как это уже бывало, забудут.

По-вашему, знакомство аудитории с такими новыми научными направлениями поможет привлечь к гуманитарным лекциям и книгам больше людей?

Да, я думаю, что так. Важно сломить предубеждение аудитории и показать, что гуманитарные науки – это область знаний, у которой есть свои подходы, свои методики, свои принципы, свои пограничные области, в конце концов. Гуманитарные науки сегодня стремительно сближаются с негуманитарными – та же археология невозможна, например, без изотопного датирования или без использования достижений палеонтологии, так что размежевание гуманитарных и естественных наук становится менее четким.

Каким образом можно популяризовать гуманитарные науки у детей? Мне кажется, что в этой сфере у естественных наук, опять-таки, заметное преимущество…

К сожалению, да. И уроки по гуманитарным наукам в школе часто кажутся самыми скучными, и со знанием иностранных языков, без которого не может быть гуманитарного образования, у нас дело обстоит довольно плохо. Наверное, лучшее, что можно тут посоветовать – это обратиться к имеющимся блестящим образцам популяризации. Взять, например, замечательную книжку Михаила Леоновича Гаспарова "Занимательная Греция", впервые вышедшую в середине 1990-х. В первую очередь, это именно книга для детей – она и позиционировалась как книжка для среднего школьного возраста. При этом она настолько насыщена информацией, что по ней и студенты могут готовиться к экзамену по античной философии, и специалисты найдут для себя много интересного. Но эта книга – скорее, исключение: она написана крупнейшим специалистом-античником так, что любой, кто ее взял в руки, не может оторваться.

В советские времена были и другие книги по гуманитарным наукам, ориентированные на детей. Например, книги Льва Васильевича Успенского про филологию "Слово о словах" и "Ты и твое имя" были, с одной стороны, очень увлекательны, а с другой стороны, давали какое-то представление о том, как устроен язык. Из недавно вышедших можно назвать книгу очень крупного филолога Владимира Александровича Плунгяна “Почему языки такие разные?”. Это книга по лингвистической типологии, то есть по весьма сложной области лингвистики, но она нацелена именно на юную аудиторию и хорошо со своей задачей справляется.

Но все примеры, которые вы назвали, – это опять книги. А существуют ли какие-нибудь не книжные проекты по популяризации гуманитарных наук у детей?

Чисто гуманитарных проектов я назвать не могу, но в качестве примера можно привести, например, подкаст "Карманный ученый", который ведет Илья Колмановский. Этот проект любят дети, и он, в основном, посвящен естественным наукам, хотя, на мой взгляд, ничего не мешает кому-нибудь сделать нечто подобное, чтобы рассказывать про историю, лингвистику, филологию и так далее.

Потому что, на самом деле, основная причина популярности теорий Фоменко или чего-то подобного в том, что у людей колоссальные пробелы в знаниях. Фоменко берет какие-то математические и астрономические модели, в которых гарантированно мало кто разбирается, и накладывает их на то, в чем не разбирается и он сам. В итоге в его построениях получаются такие дыры, что любой студент первого курса приличного гуманитарного вуза не может не схватиться за голову. Но большая часть публики не знает даже этих элементарных вещей и поэтому готова в эти фантазии поверить.

Выходит, популяризацию у детей стоит начать с изменения школьной программы или подхода к преподаванию гуманитарных наук? Чтобы не допустить появления таких пробелов?

В таких вещах, как школьная программа, всегда очень боязно что-либо менять, потому что обычно получается только хуже. Для того чтобы изменить что-то в школе, нужно, чтобы туда пришли другие люди. В тех школах, где преподают учителя-энтузиасты, где у них горят глаза и они готовы говорить с детьми серьезно – в этих школах и так все хорошо. Там дети читают дополнительную литературу, и ходят в десять разных кружков, и так далее. Но таких учителей и школ элементарно на всех не хватит.

Мне кажется, что разумнее идти не от школы, а от внешкольного образования – как-то его развивать, пропагандировать, финансировать и так далее. И, да, чем с более раннего возраста детям будут рассказывать о том, как на самом деле все обстоит в гуманитарных науках, тем будет лучше и тем меньше будет невежественных взрослых, готовых верить любому бреду.

И последний вопрос: ваш прогноз на то, как будет развиваться популяризация гуманитарных наук в России, исходя из нынешней ситуации?

Прогноз у меня сдержанно оптимистический по той причине, что мы практически во всем идем за Западом, только с некоторым отставанием. Где-то это отставание столетнее, а где-то оно составляет всего лет десять или даже меньше. В гуманитарных науках разрыв немалый, но, наверное, через некоторое время бум в этой области и до нас доберется. И тут важно быть к нему готовым – хотя бы для того, чтобы переводы хороших книг были приличного качества, чтобы людям было интересно такие книги читать. Вообще, в России есть одна серьезная проблема с популяризацией знаний – не только гуманитарных – у нас эти знания довольно сложно распространять. В телевизор интеллектуалам попасть очень сложно, а другие способы далеко не такие массовые. Но лично мне кажется, что надежда есть.

Беседовала Ирина Якутенко

источник: Lenta.ru

Последние материалы раздела

• 30 декабря 2016
  Диссертация Мединского как летучий голландец
• 30 декабря 2016
  Работа есть — денег нет
• 29 декабря 2016
  "Основной удар придется на московские и петербургские институты"
• 29 декабря 2016
  Советник Путина: Россию могут отключить от интернета
• 28 декабря 2016
  Драйверы инноваций

Обсуждение

Добавить комментарий

Обсуждение материалов доступно только после регистрации.

« к началу страницы