Дискуссии

« вернуться к списку

версия для печати

Мегагрант в МГУ потратят на стихийные бедствия

Океанограф Питер Колтерманн. Фото с сайта www.strf.ru Справка STRF.ru:
Клаус Питер Колтерманн (Klaus Peter Koltermann) – океанограф из Германии, специалист по водным массам и потокам в Северной Атлантике. Участвовал в руководстве крупным международным проектом WOCE – The World Ocean Circulation Experiment. Работа по этой программе проводилась в 1990–1998 годах и объединила учёных из 30 стран. Её результат – климатические атласы мирового океана, в том числе атлас Северной Атлантики. С 2006 года Колтерманн заведовал отделом цунами Международной океанографической комиссии ЮНЕСКО. В МГУ на географический факультет Колтерманна пригласили создавать лабораторию оценки природных рисков. Под этот проект выделен грант Минобрнауки в размере 150 миллионов рублей на 2010–2012 годы. Подробнее о научных проблемах, которыми будет заниматься новая лаборатория, читайте в статье "Океан наступает"

Победители конкурса мегагрантов один за другим приезжают в Россию, чтобы ознакомиться с ситуацией на месте и поскорее запустить проекты. Это, как правило, крупные учёные с большим опытом практической и руководящей работы. Питер Колтерманн, океанограф из Германии, выигравший грант вместе с географическим факультетом МГУ, приехал в Москву всего на несколько дней, однако в своём очень плотном графике выделил время для интервью STRF.ru. Мы встретились в его новеньком офисе на 20-ом этаже Главного здания МГУ.

В чём заключается научная программа новой лаборатории?

– Мы планируем использовать информацию об океанских течениях, осадконакоплении, изменении климата, чтобы создавать модели экстремальных, катастрофических природных явлений в береговых зонах. В России много такой информации и много превосходных экспертов в этих областях. Нас интересуют шторма, наводнения, изменения в дождевом цикле, связь между океанами, вызывающими большинство из этих процессов, и сушей. Статистику экстремальных явлений очень трудно собрать, потому что они редки, поэтому приходится разрабатывать разные сценарии того, что и как может случиться. Такие сценарии, например, делает IPCC (Межправительственная комиссия по изменению климата – STRF.ru). Они проигрываются в тысячах вариантах, каждый раз чуть-чуть изменяются параметры, и получается статистика более сильных явлений, чем мы можем наблюдать. Пользователи наших сценариев – МЧС, правительство, промышленность, то есть те, кто хочет знать, каков риск от стихийных бедствий. Они задают вопрос: может ли нечто такое случиться? Никогда или иногда? Если иногда, то как часто, где?

Например, у вас было очень жаркое лето. Это замечательно, но мы теперь хотим знать – где, когда и как часто такое жаркое лето может "случиться" снова. Это касается всех природных катастроф – штормов, наводнений, снегопадов. Мы будем создавать модели этих явлений и переводить их на язык пользователей.

Почему этот проект осуществляется в Москве? Она ведь далека от любого морского берега.

– Нам неважно, где работать. Данные для проекта доступны отовсюду, а в Москве сконцентрированы хорошие исследовательские группы – в МГУ, Институте океанологии им. Ширшова. Мы говорили с сотрудниками разных факультетов МГУ – мехмата, физфака – там есть соответствующие эксперты. Москва хороша ещё и тем, что здесь мы можем начать диалог с правительством, чиновниками, чтобы понять, что им надо. Во-первых, надо принять, что природные катастрофы случаются. Но они становятся бедствием, только когда они напрямую затрагивают людей или меняют их образ жизни. Сейчас на планете много проблем, и изменение климата – только одна из них. Другая важная проблема – рост народонаселения, в том числе вдоль береговой линии. На морских берегах общей протяжённостью 350 тысяч километров расположены 27 мегаполисов с более чем 10-миллионным населением. С одной стороны, вдоль береговой линии идёт бурное развитие – строятся города, порты, дороги, госпитали, с другой – там происходят наиболее катастрофические события. Береговое пространство используется более интенсивно, чем, скажем, 50 лет назад, поэтому шторм в Атлантическом океане вызывает бедствие большего масштаба, чем раньше. И правительство, и нефтяники хотят иметь представление о последствиях, а также им интересен прогноз на 50 лет вперёд.

Вы видите связь между изменением климата и стихийными бедствиями?

– Мы располагаем хорошей статистикой, уходящей в прошлое на 2–3 столетия, а дальше – провал. Какие природные катастрофы происходили в далёком прошлом, мы можем прочесть только в летописях. В наши дни есть глобальные СМИ, вроде CNN, информация из которых создаёт у нас впечатление, будто природные катастрофы участились по сравнению с тем, что происходило 50 лет назад – это, вообще-то говоря, неверно. Согласно статистике, полученной по сценарию изменения климата и экстремальных событий, зимы станут более короткими и холодными, а лето – более коротким и жарким. Также из этого сценария мы узнаём, что будет меньше штормов, но они станут более сильными. Что в связи с этим хотят знать люди? Если вы строите дома, то вам нужно понять, как именно их строить. Специалисты начинают выяснять, насколько устойчивы к таким штормам конструкции, хороши ли крыши и т.д. Все нуждаются в цифрах.

Вернёмся к России. Специалисты хотят знать, какие области страны подвержены большему риску при катастрофических явлениях и каких именно, то есть важен тип явлений. В этом проекте мы не рассматриваем землетрясения, зато изучаем проблемы, которые затронут тундру. Кроме того, мы займёмся оценкой рисков (risk assessment) – а это предполагает совершенно иной способ мышления. Сегодня метеорологи счастливы уже только тем, что могут дать достаточно точный прогноз на несколько дней. Скажем, Росгидромет даёт прогноз на сегодня: небольшой дождь и плюс 3 градуса Цельсия. Учёные счастливы. Если вы спросите их, могут ли они сказать, будет ли через 10 дней температура между 4 и 7 градусами с вероятностью 95 процентов, они не ответят. Ответы на такие вопросы даёт оценка рисков. Как всё это относится к возможности цунами в Москве? Если есть какая-то катастрофа, то каков риск, что она случится, какой силы будет воздействие? Более реалистичный пример: предположим, российское правительство планирует построить порт на арктическом берегу, возведение которого займёт 20 лет. В этой связи оно хочет знать, какие в данном районе могут случиться природные катастрофы и когда.

Наши чиновники действительно хотят знать? Они Вас уже спрашивали?

– Я знаю, что они спросят. Я видел это в других странах. Хороший пример в России – Сочи. Развитие инфраструктуры требует строительства железных дорог, автодорог, населённых пунктов, промышленных предприятий, нефтеперерабатывающих заводов. Люди хотят знать, каким будет климат в 2014 году, то есть через 5 лет (а ведь есть много проектов, которые занимают 10–20 лет), и их нужно снабдить информацией не только с некоторой точностью, но и определённой вероятностью.

То есть в основном Ваша работа – это расчёты?

– Моделирование. Это когда мы определяем вид результатов в диалоге с теми, кого я называю "пользователями". Мы не ограничимся только красивой статьёй в Nature, но создадим полезный продукт для неакадемического мира. Я разговаривал с представителем центра "Антистихия" МЧС. В чём состоит их работа? Что-то случилось – они реагируют. Но этого недостаточно. Они должны минимизировать экономический ущерб, а для этого нужно планировать свои действия. Я думаю, после пожаров этим летом они задают вопрос: почему не узнали об этом заранее?

Как будет выглядеть этот полезный продукт?

– Возьмите издание "Атлас природных и техногенных опасностей в РФ" – оно уже устарело. Мы такое же сделаем, только в цифровом формате. Это будет система с информацией об определённых опасностях при определённых обстоятельствах. Например, можно будет узнать, как много людей пострадает, если уровень моря вырастет на полметра в Финском заливе. Для планирования мы должны иметь более точную информацию в удобной для использования форме.

Это будет база данных?

– И утилиты, чтобы пользователи создавали, например, карты, изображения. Но сначала мы должны оповестить потребителей о нашем проекте и узнать, что им нужно.

Собираетесь ли Вы продавать свои услуги?

– Университет это может обсуждать. Нам дали грант для того, чтобы разработать метод и показать, что он полезен. Коммерческий аспект нужно иметь в виду, потому что эта работа может дать большой эффект. Во многих странах – это хороший бизнес. Но в России хорошо начать с малого шага, а не сразу с большой коммерции – здесь пока нет покупателей.

Расскажите о своём опыте ведения такого рода проектов.

– Последние четыре года я организую систему моделирования цунами в Тихом, Индийском океанах, Карибском бассейне, на Средиземном море. Это сравнимо с нашим проектом в МГУ. Данная система может прогнозировать цунами – когда прибудет волна, куда и какой силы. Но этого мало, нужно заранее сделать много приготовлений, до того как случится катастрофа – это уже оценка риска. Ведь невозможно, к примеру, подготовить к приходу цунами три тысячи километров береговой линии, этого никто не сможет сделать. Значит, нужно защищать только населённые пункты – города, порты. Я знаю слишком много плохих примеров, когда никто не думал о рисках.

Цунами в Индийском океане произошло 26 декабря 2004 года, а в январе уже начались дискуссии – что делать и как. Рано пришло понимание на политическом уровне, что одна страна не может решить проблемы, вызванные цунами и нужны совместные усилия нескольких государств. Надо было создать стандарты, средства, методы, чтобы все страны-участники могли их использовать.

На Ваш взгляд, два года достаточно, чтобы лаборатория оценки природных рисков заработала?

– Мы не собираемся делать систему предупреждения, функционирующую 24 часа в сутки. Наша задача – подготовить информацию о природных катастрофах, которую смогут использовать такие системы предупреждения.

Кто был инициатором подачи заявки на мегагрант?

– Уже лет двадцать я знаком с профессором Сергеем Добролюбовым из МГУ, Сергеем Гулёвым из "Ширшова" (Институт океанологии им. П. П. Ширшова – STRF.ru). Мы периодически проводили совместные исследования. Этим летом они вышли на меня в связи с объявлением конкурса российским Министерством образования и науки. Они поинтересовались, что я могу предложить. Мы обменялись неформальными сообщениями. Я знаю специализацию российских лабораторий, людей, некоторых студентов, аспирантов, потому что я также руководил совместным проектом ИНТАС в 1990-х годах. Сначала мы сделали черновик заявки, посмотрели на него и поняли, что он недостаточно привлекателен. Заявка выглядела так, что вся наша работа заканчивается с завершением "действия" мегагранта, а это непривлекательно для заказчика. Это хорошая наука, но такая же есть в других местах. Тогда мы решили сконцентрироваться на природных катастрофах. Сегодня в центре внимания – люди и природные катастрофы. А у нас есть много экспертов, данных о природных явлениях, расчётных или идентифицированных как катастрофические; расчётов рисков. Мы решили разрабатывать методологию оценки рисков и пропагандировать её. Например, если вы работаете на 20-ом этаже Главного здания МГУ, то в случае пожара у вас нет времени думать, что делать. В отличие от ситуации, когда ваш офис расположен на втором этаже: вы интуитивно знаете, как позаботиться о себе. Подготовившись заранее, можно снизить риск и последствия пожара даже на 20-ом этаже, но для этого требуется изменить наше мышление.

Какими будут Ваши первые шаги по созданию лаборатории?

– У нас есть семь рабочих групп. Сейчас мы разрабатываем план, где будет видно, какими ресурсами и данными мы располагаем, а чего не хватает, особенно для кооперации. Проект сложный в том смысле, что мы должны преодолеть много барьеров между факультетами, департаментами. Нужна уверенность, что информация по проекту будет доступна в любое время всем участникам. Создание такого плана и есть наш первый шаг.

Сейчас есть всё для развития проекта – люди, оборудование?

– Я думаю, мы заключим контракты с большинством сотрудников в ближайшее время. У нас есть договорённость с ректором Виктором Садовничим об организации офиса и компьютерного класса где-то в другом здании.

Вам нужно покупать программы, оборудование, данные?

– Всё это уже есть.

Вы не боитесь российской бюрократии и коррупции?

– О коррупции я ничего не знаю, а бюрократия везде одинаковая, она никогда не меняется. Я буду обсуждать с коллегами проблемы и решения по мере их возникновения. С их помощью мы преодолеем большинство препятствий.

Я рад, что наша заявка – а я знаю, что это хорошая заявка – принята, и с нетерпением ожидаю начала работы в известном университете. Мне также предстоит привыкнуть к долгому пребыванию в России, ведь впервые я приехал сюда 23 года назад – с тех пор многое изменилось.

Беседовала Татьяна Пичугина

источник: STRF

Последние материалы раздела

• 30 декабря 2016
  Диссертация Мединского как летучий голландец
• 30 декабря 2016
  Работа есть — денег нет
• 29 декабря 2016
  "Основной удар придется на московские и петербургские институты"
• 29 декабря 2016
  Советник Путина: Россию могут отключить от интернета
• 28 декабря 2016
  Драйверы инноваций

Обсуждение

Добавить комментарий

Обсуждение материалов доступно только после регистрации.

« к началу страницы