|
||||||||||||||||||||||||||||
Опросов не найдено.
Все права защищены и охраняются законом. Портал поддерживается При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на http://ipim.ru обязательна! Все замечания и пожелания по работе портала, а также предложения о сотрудничестве направляйте на info@ipim.ru. © Интернет-портал интеллектуальной молодёжи, 2005-2025.
|
Дьявол в деталях09 июля 2010 16:51
После развала СССР для отечественной науки наступили не лучшие времена. Описывать, что именно было плохо, нет смысла – пожалуй, не будет особым преувеличением сказать, что плохо было все. В "жирные нулевые" ситуация, вроде бы, начала постепенно улучшаться – по крайней мере, денег в науке с каждым годом становилось все больше. Это признают практически все специалисты, даже очень скептически настроенные к идее возрождения отечественного научного потенциала. Впрочем, эффект от финансовых влияний оказался не очень заметным – в начале 2010 года известное агентство Thomson Reuters на основании анализа публикаций отечественных специалистов в научных журналах пришло к выводу, что российская наука сейчас переживает период упадка. Неутешительные итоги подводили и те, кто наблюдал за динамикой научной жизни в РФ "изнутри" – главный ученый секретарь Президиума Российской академии наук академик Валерий Костюк, выступая на ежегодном общем собрании РАН, заявил, что вклад России в мировую науку и разработки в 2009 году составил 2 процента. Вполне возможно, что отсутствие прогресса – это не признак бесполезности прилагаемых усилий, а просто проявление буферного эффекта – для того чтобы результат был заметен после столь значительного провала, положительные изменения должны накапливаться достаточно длительное время. В конце июня Министерство образования и науки (МОН) объявило о новой попытке вывода российской науки из кризиса, масштаб которой далеко превосходит все предыдущие мероприятия. МОН организовало конкурс для ведущих ученых, как российских, так и зарубежных, победители которого получат гранты по 150 миллионов рублей каждый сроком на три года для проведения исследований в России. Всего будет распределено 80 грантов, которые выдадут не самим ученым, а тому российскому вузу, с которым грантополучатель договорится о работе (причем в условиях оговаривается, что победитель должен будет проводить в этом вузе не менее 4 месяцев в году). Подать заявку на грант исследователи должны до 26 июля, то есть в течение месяца с момента официального объявления о старте программы. Пока неясно, кто будет проводить экспертизу выдвинутых проектов, так как состав экспертного совета еще не утвержден. Мы попросили нескольких российских ученых прокомментировать новую программу и сделать прогнозы относительно ее влияния на ситуацию в отечественной науке в целом. Например, физик из немецкого Карлсруэ Александр Мирлин, отвечая на наши вопросы, заявил, что не до конца определенные правила проведения конкурса подорвут доверие к нему и оттолкнут потенциальных грантополучателей. Кроме того, Мирлин отметил, что только одной этой программы недостаточно для спасения науки в России – по его мнению, государство должно создать условия для того, чтобы видные ученые могли нормально работать в стране не в течение нескольких лет, а на долгосрочной основе. Сегодня мы представляем мнение о новой грантовой программе молекулярного биолога Алексея Аравина, работающего в знаменитом Калтехе – Калифорнийском технологическом институте (Caltech). Аравин закончил биологический класс московской школы номер 520 и поступил на биофак МГУ. В 1988 году после окончания университета он поступил в аспирантуру МГУ и работал в лаборатории В.А. Гвоздева в институте Молекулярной Генетики РАН. Также во время аспирантуры Аравин некоторое время работал в лабораториях во Франции и Германии. С 2004 года, после защиты кандидатской диссертации, занимался наукой в США, сначала в университете Рокефеллера (Rockefeller University), а затем в лаборатории Cold Spring Harbor (научно-исследовательский институт в США, которым долгое время руководил один из открывателей структуры ДНК Джеймс Уотсон). В январе 2010 основал свою лабораторию в Калтехе.
Мы задали Алексею Аравину те же вопросы, что и остальным ученым: 1. Вы согласны с министром Фурсенко в том, что основными проблемами российской науки являются длительная изоляция от мировой науки, низкий статус ученого в России и низкие зарплаты? 1. Не берусь говорить, что это основные проблемы, но что они есть – это точно. Причем эти проблемы связаны: отсутствие денег снижает возможность возвращения и взаимодействия с учеными из других стран. 2. Я вижу изменения в высказываниях власть имущих, в их желании что-то изменить. Кроме того, по сравнению с пиком падения российской науки, который пришелся на 90-е годы, стало немного больше денег. Но значительных подвижек в борьбе с изоляционизмом лично я пока не вижу. Главным шагом в преодолении изоляционизма должно быть приглашение ведущих зарубежных ученых (не только российского происхождения) в экспертные советы, в том числе и в совет по объявленным грантам МОН. 3. Программа вызывает двойственное впечатление. С одной стороны, общее направление кажется вполне благим. Но с другой стороны, многие технические моменты выглядят очень странно. Например, очень короткие сроки подачи документов для участия в конкурсе, отсутствие информации об экспертном совете, хотя прием заявок уже начался. Это кажется мелкими деталями, но на самом деле такие детали очень важны, потому что они вызывают обоснованное недоверие и подозрение, что вместо прозрачного конкурса, который должен отобрать лучших, получатели грантов заранее известны. В результате программа может добиться обратного результата: вместо привлечения ведущих ученых, которые рассчитывают на честную процедуру, она окончательно отпугнет тех, кто думает о взаимодействии с российской наукой. Результат мы узнаем довольно скоро, когда объявят победителей конкурса, и тогда станет ясно, эффективна ли программа для спасения российской науки или направлена на скорейшее освоение бюджетных денег. С другой стороны, я не могу не удивляться, что такая программа объявлена на фоне сокращения финансирования Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), единственного фонда с более-менее вменяемой конкурсной процедурой для поддержки научных проектов российских ученых. В конкурсах РФФИ можно много чего улучшить, включая размер индивидуальных грантов и процесс экспертизы заявок, но в целом это работающая программа, которая должна развиваться и увеличиваться. 4. Любой серьезный грантовый проект должны экспертировать ведущие ученые со всего мира. И на момент подачи люди должны знать, кто именно будет оценивать их заявки. 5. Мне кажется, что это много и по числу грантов и по сумме каждого отдельного гранта, но недостаточно по продолжительности (всего 3 года). Я не думаю, что 80 ученых мирового уровня (а программа явно рассчитана именно на них) подадут заявки в этом году. На мой взгляд, было бы логичнее разбить эту программу на несколько лет, то есть, в 2010 году, например, распределить десять грантов, в 2011 – еще десять и так далее. А сейчас эта программа как бы одноразовая – надо успеть подать заявку сейчас, а что будет в следующем году – неизвестно. 6. Нет. Кроме проблем с процедурой подачи заявок, о которых я сказал раньше, на моей стадии научной карьеры я не могу себе позволить четыре месяца в году проводить в России. Этой программой смогут воспользоваться только ученые на определенном этапе своей карьеры. Проводить в России минимум четыре месяца в году смогут только те специалисты, у которых уже есть своя лаборатория на Западе, работающая настолько хорошо, что она сможет функционировать и без них. Иными словами, новая программа МОН подходит для определенных ученых, но нужны и другие программы.
Ирина Якутенко
источник:
Последние материалы раздела
ОбсуждениеДобавить комментарийОбсуждение материалов доступно только после регистрации. |