Дискуссии

« вернуться к списку

версия для печати

Линия Обамы в России

Директор Международного научно-технического центра (ISTC, МНТЦ) Адриаан ван дер Меер. Фото с сайта www.strf.ru Справка STRF:
В соглашении об учреждении МНТЦ говорится, что деятельность центра направлена на:
• предоставление "оружейным" ученым России и СНГ, в особенности располагающим знаниями и навыками в области оружия массового уничтожения и средств его доставки, возможностей для переориентирования своих талантов на мирную деятельность;
• содействие в решении национальных и международных технических проблем;
• поддержку в переходе к рыночной экономике;
• поддержку фундаментальных и прикладных исследований и технических разработок;
• поощрение интеграции "оружейных" ученых из России и СНГ в мировое научное сообщество.

Необходимо развивать сотрудничество между учёными разных стран, помогать реализовывать международные научные проекты, строить деловые отношения между разработчиками, помогать им в коммерциализации НИОКР. Именно эту точку зрения отстаивает исполнительный директор Международного научно-технического центра (ISTC, МНТЦ) Адриаан ван дер Меер. Г-н ван дер Меер в эксклюзивном интервью STRF рассказал о работе МНТЦ в России и странах СНГ, проблемах и планах на будущее.

Расскажите, пожалуйста, о планах центра в России. В настоящее время намерены ли Вы внести в его деятельность какие-нибудь коррективы?

— Я хотел бы усилить вклад центра в развитие инноваций. Компании из стран Европы, США, Канады, Японии сотрудничают с центром, в том числе и крупные компании. Например, компания "Ниссан", которая открыла третьего июня завод в Санкт-Петербурге. Второй важнейшей задачей я бы назвал работу по коммерциализации. На мой взгляд, она должна быть более заметной, чтобы мы смогли сильнее способствовать политике по диверсификации экономики России. Например, путём создания новых аппаратов и внедрением новых систем в ядерной медицине. По всему миру активно развивается этот новый вид медицины, а, учитывая уровень научного потенциала в России, я думаю, для этой отрасли здесь открывается много возможностей. Ведётся работа с различными институтами о том, как сделать более безопасным хранение болезнетворных организмов (патогенов). В то же самое время мы помогаем создавать новые виды вакцин в России, развивать новые материалы для аэрокосмической промышленности и т. д. В задачи центра также входит создание новых рабочих мест, в особенности для молодого поколения. Мы также хотели бы больше работать по направлениям, вызывающим наибольшую обеспокоенность в мире: изменению климата, возобновимым источникам энергии, новой медицине, вопросам, связанным с контр-террористической деятельностью.

Назовите, пожалуйста, наиболее удачные проекты.

— Я полагаю, что одним из наиболее удачных наших проектов является создание нового ортопедического инструмента, который позволяет удлинить ногу человека (достаточно сложным способом) без необходимости операционного вмешательства и безболезненно для пациента. Этот инструмент является новым для ортопедии. Еще одним примером я бы назвал разработку лекарств для лечения болезни Альцгеймера. Третьим флагманским проектом можно назвать развитие новой модели двигателя, которая значительно снижает выделение CO2. Этот проект мы проводим совместно с "Газпромом" и различными российскими научно-исследовательскими институтами.

Мы являемся организацией, которая выделяет средства, производит отбор проектов, мониторит проекты и оценивает их. Но сама исследовательская работа проводится российскими непосредственно институтами.

А сколько учёных сотрудничают с центром?

— Наша организация существует с 1994 года, а в наших проектах задействовано около 70 000 учёных. Всего за 15 лет работы в России и странах СНГ мы работали совместно с семистами институтами. Мы завершили 2650 проектов и выделили 815 миллионов долларов. Но, позвольте я разъясню, — мы являемся организацией, которая выделяет средства, производит отбор проектов, мониторит проекты и оценивает их. Но сама исследовательская работа проводится российскими институтами — мы даём средства институтам, и мы даём их напрямую учёным. Средства идут напрямую на закупку оборудования, необходимого для реализации проектов, на обеспечение грантов и на непроизводственные расходы (накладные расходы). Подобный прямой подход, я думаю, и объясняет успешность нашей работы.

А насколько сложно выбирать — кому давать деньги, а кому — нет?

— Это сложно. В 2007 году мы смогли выделить 24 миллиона долларов, из которых 17 миллионов пошли напрямую институтам в РФ. Это означает следующее: к сожалению (и это является распространённой практикой для таких программ как наша), один из четырёх проектов получает финансирование. Оценку предложений провожу не я, и не кто-либо из сотрудников центра, этим занимается независимая группа учёных. У нас есть международная комиссия учёных из России, ЕС, Японии, Канады и США, которые собираются трижды в год и оценивают качество всех проектов. На днях у нас прошло одна из подобных встреч, на которой было рассмотрено 50 новых проектов из России и стран СНГ. При этом применяется достаточно сложная система оценок, которая с годами стала постоянной. Учёные выбирают проекты, которые настоятельно рекомендуются к осуществлению, проекты, которые просто рекомендуются, хорошие проекты и проекты, которые необходимо отвергнуть. Получив подобные данные, мы предоставляем их финансирующим организациям, которые на этой основе и принимают решение о выделении средства.

В 2007 году мы смогли выделить 24 миллиона долларов, из которых 17 миллионов пошли напрямую институтам в РФ. Это означает следующее: к сожалению только один из четырёх проектов получает финансирование.

Предпочтение отдаётся больше фундаментальным или прикладным исследованиям?

— Комбинация первого и второго. Раньше предпочтение отдавалось фундаментальным исследованиям — на них приходилось 60—70 процентов всех проектов. Сейчас упор больше делается на прикладные исследования.

А как бы Вы оценили уровень прикладных исследований в России и странах СНГ?

— Уровень прикладных исследований в разных институтах сильно различается. Мы же помогаем институтам с техническими заданиями, показываем им, как составлять бизнес-планы, помогаем с защитой интеллектуальной собственности, с коммерциализацией проектов, с таким тонким моментом, как экспортный контроль. Мы также проводим курсы для директоров институтов, дополнительные программы, призванные помочь развитию научного сообщества, расширить их возможности по сотрудничеству с коллегами из разных частей мира. Развитие науки сегодня сильно связано с международным сотрудничеством, международным обменом научной информации и т. д.

Как говорил президент США Барак Обама, несмотря на нынешние финансовые затруднения, нельзя снижать уровень финансирования НИОКР и инноваций, которые нам будут необходимы для того, чтобы подготовиться к следующему этапу экономического развития.

Коммерциализация действительно всегда представляла сложность для учёных...

— Да. Но это не только проблема России: в Европе и других странах наблюдается то же самое. Но вопрос о коммерциализации также связан с пониманием того, что необходимо рынку, потребителю, с умением найти инвесторов.

Как финансовый кризис повлиял на деятельность ISTC?

— Финансирование снизилось, на нас, безусловно, повлияла нынешняя экономическая ситуация, наша организация уменьшилась в размерах. Но, пожалуйста, вспомните, что говорил президент США Барак Обама 27 апреля в американской академии наук о том, что, несмотря на нынешние финансовые затруднения, нельзя снижать уровень финансирования НИОКР и инноваций, которые нам будут необходимы для того, чтобы подготовиться к следующему этапу экономического развития.

Одной из задач центра, как говорится на сайте ISTC, является предоставление бывшим учёным, занимающимся разработкой вооружений, особенно обладающих знанием и опытом в отношении ОМП, возможностей перенаправить свои таланты на мирном поприще. Не могли бы Вы рассказать немного об этом?

— Это было в прошлом. Действительно, 15 лет назад у нас были опасения об утечке мозгов. Сегодня мы пришли к мнению, что угроза распространения ядерных технологий со стороны России исчезла, и сегодня мы находимся по одну сторону баррикад (мы играем на одной и той же стороне поля). Именно поэтому мы хотим, чтобы российские учёные активнее участвовали в решении мировых проблем.

Как центр работает в других странах?

— Мы работаем в Белоруссии, Армении, Грузии, Киргизии, Казахстане и Таджикистане. Помимо этого у нас есть родственная организация на Украине, работающая как в Украине, так и в Азербайджане, Грузии и Молдавии. Следует отметить, что институты в этих странах сильно зависят от нашего финансирования. Я бы даже сказал, что мы играем решающую роль в процессе поддержки учёных во многих институтах этих стран. В будущем, я полагаю, мы должны увеличить финансирование проектов в этих странах с тем, чтобы расширять возможности для развития национальных наук. В каждой из этих стран у нас есть филиалы со штатом в 2—3 человека, которые помогают исследователям формулировать свои предложения, мы также подумываем о том, чтобы направить больше людей из штаб-квартиры на работу в эти страны.

А не планируете ли Вы работать в других странах СНГ или других странах мира?

— Нет, у нас нет таких планов. Но мы осуществили 2650 проектов и хотели бы передать свой опыт другим странам мира. Я знаю, что некоторые научно-исследовательские институты проявляют интерес к этому. Мы говорим: пожалуйста, посмотрите на наш опыт, взгляните на наши результаты, примите к сведению этот опыт, когда будете создавать нечто похожее и новое где-либо ещё.

Раньше предпочтение отдавалось фундаментальным исследованиям — на них приходилось 60-70 процентов всех проектов. Сейчас упор больше делается на прикладные исследования
.
Почему штаб-квартира ISTC находится именно в Москве?

— По чисто историческим причинам. В 90-е считалось важным быть в стране, где проходит основная масса работы. Не в Вене, не в Женеве, не в Брюсселе или где-то ещё. Я полагаю, что одной из составляющих нашего успеха является то, что мы находимся там, где проекты осуществляются. Ранее были варианты размещения штаб-квартиры в других местах, например, за Уралом, где расположено множество важных научно-исследовательских институтов. Новосибирск, к примеру, рассматривался как вариант, но в итоге всё же была выбрана Москва.

Денис Жуйков

источник: STRF

Последние материалы раздела

• 30 декабря 2016
  Диссертация Мединского как летучий голландец
• 30 декабря 2016
  Работа есть — денег нет
• 29 декабря 2016
  "Основной удар придется на московские и петербургские институты"
• 29 декабря 2016
  Советник Путина: Россию могут отключить от интернета
• 28 декабря 2016
  Драйверы инноваций

Обсуждение

Добавить комментарий

Обсуждение материалов доступно только после регистрации.

« к началу страницы