Интернет-портал интеллектуальной молодёжи

http://ipim.ru/discussion/798.html (версия для печати)

Дискуссии

Планирование в прикладной науке должно идти с конца

Директор Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе РАН Андрей Забродский. Фото с сайта www.strf.ru Справка:
Забродский Андрей Георгиевич, директор Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе РАН, доктор физико-математических наук, профессор, член-корреспондент РАН

"Инновации или смерть" — таков сегодня лозунг европейского бизнеса. Лозунг актуален и для России, желающей сохранить статус великой державы. Научный ресурс, без которого говорить о величии страны невозможно, истощается. Он исчезнет совершенно, если усвоение научных достижений не станет повседневной нормой для российской экономики, считает директор питерского Физтеха Андрей Забродский.[/i]

Какие основные вещи должно сделать государство, если оно хочет сформировать сильный сектор исследований и разработок?

— Для начала — нужно сформировать внутренний рынок. Чем хорошо Китаю? Там огромный внутренний рынок, благодаря которому они развивают производство и уже с конкурентоспособной продукцией выходят на внешний рынок.

Рынок — это множество продавцов и множество покупателей. Реальный сектор сегодня предъявляет спрос на отечественные разработки?

— Можно сказать, что этот спрос постепенно становится более-менее значительным для малых и средних научно-исследовательских организаций.

Одна из общих проблем в том, что не выдерживаются разумные и принятые в мире сроки проведения НИОКР. Приведу пример. Мы взялись за серьёзную опытно-конструкторскую работу, на которую нужно три года, готовы были, напрягшись, сделать её за два. А денег нам дали на срок менее года. Получается, будто мы все вместе кого-то обманываем — только непонятно, кого. Скорее всего, себя.

Частный бизнес нередко предлагает совершенно неприемлемые для нас, ущербные формы передачи результатов интеллектуальной деятельности, уничтожающие мотивацию учёных. Надо понимать, что учёный за всю свою жизнь может сделать лишь несколько очень хороших, прорывных разработок. Если в результате проведения НИОКР он теряет свои права на одну из них, а дальше — на вторую и на третью, то постепенно теряет задел для последующих работ. К сожалению, тут наш российский бизнес ещё не дошёл до понимания мотивации деятельности учёных. В этом смысле нам гораздо проще работать с зарубежными партнёрами.

Если частный бизнес по каким-либо причинам не может сформировать рынок прикладных исследований, эту функцию должно взять на себя государство? Какова может быть его роль

— Стратегически важные прикладные научные исследования и разработки должны планироваться государством, причём планирование нужно вести с конца — с выпуска продукции. Допустим, нужно создать истребитель нового поколения. Отталкиваясь от этой конечной задачи, работают конструкторские бюро, на них работают институты со всей своей инфраструктурой, необходимой для проведения НИОКР.

Раньше, лет 20 назад, были отраслевые НПО, и у них была инфраструктура для проведения ОКР и дальнейшего внедрения. Сейчас же нам в научно-исследовательском институте приходится создавать эту инфраструктуру с нуля, самим заниматься коммерциализацией. Мы идём на это, понимая, что другого пути для развития такого крупного института, как наш Физтех, сегодня нет.

Государство должно определять масштаб задачи и подключать столько исполнителей, сколько нужно для её успешной реализации. Разумеется, когда инициатива идёт со стороны государства, оно мотивирует и инвесторов, и частный бизнес. К счастью, это освоенный путь. Мне кажется, что часть его мы прошли за последние несколько лет: бизнес понимает интересы государства, государство же научилось мотивировать банки. Есть банки, которые в значительной степени ориентируются на поддержку государственных проектов, — это ВТБ и ряд других.

Но нужно помогать нашей продукции выходить и на внешний рынок, это тоже должно делать государство. Нужно сносить налоговые барьеры! Последние три года затраты на покупку оборудования у нас не относятся на себестоимость, они финансируются за счёт прибыли организации, а какая прибыль у академического института? Её по определению у нас нет; если мы работаем с государственными программами, нам прямо запрещается иметь эту самую прибыль. Частные инвесторы разрешают нам планировать её в разумных пределах — порядка нескольких процентов на покрытие убытков. Но это же мелочь, и получается, что закупка современного оборудования и обновление устаревших основных фондов — гигантская проблема для каждого института, особенно крупного и технически оснащённого. Если ещё нужно заплатить 30 процентов налога на прибыль, кто же сможет тогда приобретать дорогостоящее оборудование?

Я одну вещь умом понять не могу: со стороны руководства страны декларируются правильные мысли, а на более низком уровне чиновники полностью всё выхолащивают

Ещё есть налог на землю. Мы сами его не платим, платит государство из федерального бюджета трансфертом в местный, но делает это с такой большой задержкой, что мы всё время находимся под прессом штрафных санкций. В ФТИ уже год как арестован валютный счёт, потому что государство вовремя не перечислило в местный бюджет этот налог. Почему, скажите мне, институт РАН оказывается заложником трансферта платежей из федерального бюджета в местный? Какая здесь логика?

Нужно держать в поле зрения микроэкономику отдельно взятого предприятия. В докладах чиновников любого уровня слово "макроэкономика" встречается почти в каждом абзаце, а "микроэкономику" вы не встретите почти ни разу. Когда мы в начале 2000-х годов организовывали в Физтехе несколько десятков малых предприятий и решался вопрос о внутренних "налогах" — компенсациях институту, я прямо спросил их руководителей: "А какой “налог” вам по зубам?". Выяснилось: около 10 процентов. Мы понимали, что если потребуем, скажем, 25%, то они уйдут из института; и не стали этого делать. Почему же государство не поступает так же в отношении институтов? Никто не спрашивает нас, насколько состарились наши основные фонды, сколько мы в состоянии платить в качестве налогов за их обновление! Мы должны тем не менее платить их, не имея ресурсов, сидеть с заблокированным валютным счётом из-за того, что чиновник в Минфине вовремя не перевёл деньги в местный бюджет!

Есть у нас важный для развития страны и института мегапроект — создание на территории института технопарка, оснащённого современным технологическим и экспериментальным оборудованием, который бы специализировался на проведении НИОКР в области наногетероструктурных технологий, вплоть до опытно-промышленной апробации. Почему именно в области наногетероструктурных технологий? Да потому, что это одно из ключевых направлений использования нанотехнологий в опто– и микроэлектронике и других областях. Так уж получилось, что это направление в России родилось и сосредоточено, главным образом, в Физтехе с его многочисленными научными школами, в которых работает более 200 докторов и 550 кандидатов наук.

Напротив Физтеха, через дорогу, находится Политехнический университет, который почти со времён образования нашего института является базовым для него в плане подготовки кадров. Наши базовые кафедры есть также в Электротехническом университете "ЛЭТИ" и других вузах Санкт-Петербурга, всего их 10 штук, так что вопрос с кадрами в значительной степени уже решён.

Учёного нельзя выучить за три года, цикл его подготовки — примерно 15 лет: вуз, аспирантура и ещё годы работы. Только после этого он — зрелый учёный

Другой мегапроект ФТИ — строительство завода по производству фотоэнергетических установок с наногетероструктурными солнечными модулями. Он по площади раз в 20 меньше, чем автомобильные предприятия, которые сейчас строят вокруг Санкт-Петербурга, а по стоимости продукции соизмерим, — этим высокие технологии отличаются от обычных. Кроме того, они позволяют экономить энергетические и трудовые ресурсы, которых стране не хватает.

При более высоком налоге на землю строить автомобильные заводы было бы невыгодно, и строили бы, как в Сингапуре, предприятия в высокотехнологичных областях. Нужно мотивировать бизнес на организацию такого производства, которое занимает мало места, где работает небольшое количество работников, но производится большая добавленная стоимость.

Вот вам ответ на вопрос об участии государства в формировании рынка.

Добавлю лишь вот что. Я одну вещь никак понять не могу: в последние годы со стороны руководства страны декларируются совершенно правильные мысли о неизбежности развития инновационной экономики знаний, а на более низких уровнях чиновники полностью всё выхолащивают. Пример: многострадальные поправки в законодательство о защите интеллектуальной собственности. По всей видимости, нужна более действенная обратная связь между учреждениями и предприятиями — с их микроэкономическими проблемами — и руководством страны.

А почему вы решили создать именно технопарк?

— Основная наша проблема — это устаревшая технологическая и экспериментальная база! Износ оборудования в институте — 75 процентов. Думаю, в большинстве других институтов он ещё больше, потому что Физтех всё же исхитрялся добывать какие-то средства на модернизацию. Поэтому модернизация технологического и экспериментального оборудования — наша главнейшая задача. Будет у нас современное оборудование, вопрос с зарплатой мы сможем далее решать сами, ничего у государства просить не будем.

Учёный за всю свою жизнь может сделать лишь несколько очень хороших, прорывных разработок. Если в результате проведения НИОКР он теряет свои права на одну из них, а дальше — на вторую и на третью, то постепенно теряет задел для последующих работ.

Как бы хотелось, чтобы государство просто выделило деньги на переоборудование институтов; но так как денег надо много, я понимаю, что это утопия. Понятно, что проблема с модернизацией оборудования в стране в ближайшие годы не решится, потому что сегодняшняя приборная база одного Физтеха стоит полтора миллиарда рублей. И то устаревшая. Если её всю пытаться обновить, надо где-то 20 миллиардов. А бюджет всей Российской академии наук на оборудование — порядка двух миллиардов рублей в год. Что же делать? Возникает идея не размазывать средства на всю номенклатуру оборудования, не давать его даже в крупные институты просто так, а давать под выполнение конкретных, важных для государства, задач. Например, создавать технопарки, которые возьмут на себя задачу проведения НИОКР. По ключевым направлениям научно-технического развития, по развитию которых ведущие научно-исследовательские центры страны могли бы взять ответственность на себя. Сколько их будет в самом начале? Может быть, 15, ну 20. Двадцать технопарков создать уже можно, это не многие сотни и тысячи исследовательских организаций по стране.

Необходимо также учитывать возможность кадрового обеспечения этих проектов, потому что всё это оборудование никому не нужно без людей, которые смогут получать на нём мировые результаты. Надо понимать, что такое научное оборудование, в чём его специфика. Это не токарный станок, на котором за три года можно выучиться работать и стать хорошим мастером. Учёного нельзя выучить за три года, цикл его подготовки — примерно 15 лет: вуз, аспирантура и ещё годы работы в качестве кандидата наук. Только после этого он — зрелый учёный, способный к самостоятельному научному поиску.

В соседней Украине пенсия учёных по закону составляет не менее 80 процентов от их заработной платы. Нерешённость этой проблемы в России очень мешает обновлению кадров. Мы не можем выгнать на улицу людей, которые отдали всю жизнь науке, а должны будут существовать на нищенскую пенсию. В результате прошедшего сокращения численности сотрудников РАН обострилась проблема обновления кадров: не можем принимать молодёжь в штат в достаточном для себя количестве. Кстати, для закрепления этой молодёжи в штате мы должны иметь для неё привлекательные, с точки зрения зарплаты и современного оборудования, рабочие места. Если раньше физтеховские учёные ездили в длительные зарубежные командировки, чтобы пополнить свой бюджет, то в последние годы — чтобы иметь возможность поработать на этом современном оборудовании.

Может быть, следует выделить головные научно-исследовательские организации по отраслям, которые смогут для работы привлекать другие НИИ и предприятия?

— Да, но не только по отраслям, но и по проблемам. Именно в последнем качестве смог бы развиваться наш Физтех и ряд других институтов РАН. И ещё очень важный момент: государство должно понимать, что в науке не может быть монополии. В науке она губительна. Преследуя цель укрупнения научных организаций, очень важно не впасть в крайность, когда будет развиваться и модернизироваться какая-то одна выделенная организация, у которой будут для этого деньги, а остальные будут на неё работать на устаревшем оборудовании и с отставшей инфраструктурой. Ни к чему хорошему это не приведёт. Прежде отраслевые головные организации часто многого не производили сами, а занимались, как теперь говорят, аутсорсингом. Все остальные работали под их "знаменем", но имели собственные средства на развитие, и всё равно создавался новый продукт. Тем не менее головные организации нужны как по отраслям, так и по проблемам, но это не должно приводить к тому, чтобы ресурсообеспечение замыкалось только на них.

Филипп Ермилов

источник: STRF