Интернет-портал интеллектуальной молодёжи

http://ipim.ru/discussion/2456.html (версия для печати)

Дискуссии

Самодостаточная провинция

Заместитель директора Учебно-научного центра социальной антропологии РГГУ, профессор Ольга Артёмова. Фото с сайта www.strf.ru Справка STRF.ru:
Артёмова Ольга Юрьевна, заместитель директора Учебно-научного центра социальной антропологии РГГУ, ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии Российской академии наук, доктор исторических наук, профессор

Почему пустеет провинция? Можно ли нарисовать портрет российского малого города? Или у каждого провинциального центра необщее выражение лица? Такими вопросами задались социологи из Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ). Они провели комплексное изучение небольших городов вне заколдованного круга Московской кольцевой автодороги. Методы сбора информации варьировались от анализа экономической и демографической статистики до чтения местных газет, работы с семейными архивами и длительных интервью с обывателями. Полевые исследования вели около 40 человек, в том числе студенты, аспиранты и молодые сотрудники. О неутешительных выводах по итогам проекта рассказывает один из его руководителей, Ольга Артёмова.

Какие города вы изучали?

– География полевых исследований такова: от Новгородской области до Краснодарского края, от Калининградской области до Алтая. Мы побывали в 20 городах, среди них Боровичи, Светлогорск, Торжок, Унеча, Острогожск, Троицк, Карачев, Городец, Заволжье, Давлеканово, Чердынь, Нижние Серги, Урюпинск, Темрюк, Горно-Алтайск.

Почему именно они?

– Участники проекта стремились обследовать города со значительными различиями в природном окружении и ландшафтах, а также в исторических судьбах. Города, имеющие различную численность (от 5,3 тысячи человек до 50 с лишним тысяч человек) и в разной степени удалённые от крупнейших мегаполисов страны. Возникшие вокруг крупных промышленных предприятий и никогда не имевшие таковых. Сохранившие промышленный характер и полностью его утратившие. Города, в которых абсолютно преобладает русское население, и города со смешанным в национальном аспекте населением.

Круг ваших собеседников был очень широк – от мэра до простого обывателя, от бизнесмена до директора школы. Как вы выбирали этих людей?

– С одной стороны, набор респондентов был стандартным, участники проекта стремились поговорить с сотрудниками администраций (городской и районной), учителями и учениками школ и иных учебных заведений, работниками культуры, представителями государственных и частных предприятий и так далее. С другой стороны – привлечь к работе тех, кто рассказывал просто от имени жителя такого-то города, забыв о профессии и социальном статусе.

Возможно, расскажете о самом колоритном интервью?

– Я бы не стала выделять одно яркое интервью, но обобщённо скажу, что самые проникновенные, самые углублённые и самые эмоционально вовлечённые высказывания я слышала от пенсионеров и особенно пенсионерок, весьма пожилых женщин, которые досконально знали прежнюю жизнь своего города и готовы были красочно сравнивать её с жизнью теперешней.

Вы поставили цель написать "обобщённый портрет" малого российского города в наше время. А возможно ли это в принципе?

– Очень много общих черт в наших малых городах, но всё же каждый из них "на своё лицо". Идея написать обобщённый портрет так и не реализовалась. Наверное, потому, что этого сделать нельзя.

Если пофантазировать и вспомнить полотна отечественных художников, то чьи портреты (или пейзажи) приходят на ум, когда Вы думаете о провинциальных городах?

– Ваша мысль не кажется мне заманчивой. Это шаблонный приём, способный вызвать сентиментальные почвеннические ассоциации, которые уводят от суровой реальности сегодняшнего дня.

Вы имеете в виду, что малые города переживают кризисный период?

– Разумеется. Проблем – множество. Тревожные демографические показатели, падение производства, явная и скрытая безработица, низкие заработные платы, неудовлетворительность жилищных условий, недостаточность медицинских и образовательных услуг, дефициты в удовлетворении культурных запросов, хроническая нехватка средств городского бюджета и многое, многое другое. Крайне неблагоприятно сказывается на развитии многих городов, где мы побывали, сосуществование городской и районной администраций (Федеральный закон № 131), которое ведёт к неэффективному двоевластию.

Неужели всё так скверно?

– Конечно, в таких условиях социально-психологический климат в наших малых городах должен был бы являть угнетающую картину. Но это не так. Люди на улицах в большинстве своём выглядят достойно: прилично одеты, культурно ведут себя в публичных местах, хорошо следят за детьми. Почти не встречается нищих. Не много и горожан, выглядящих спившимися. В домах и квартирах люди стремятся поддерживать чистоту и "обставить" жилище получше. Мало кто сидит голодный. Сады, огороды, палисадники содержатся в значительной своей части в очень хорошем состоянии, при этом преследуются не только практические цели, но и эстетические. Отдельного внимания заслуживает окно частного жилища, которое смотрит в "мир". Во множестве на окнах можно видеть высокохудожественные образцы деревянной резьбы. А на подоконниках – яркие комнатные цветы в красивых горшках и тюлевые занавески с броским рисунком. Конечно, сказанное, как и – куда в большей мере – множество иных наблюдений, говорит почти исключительно об индивидуальных, семейных усилиях по выживанию и облагораживанию быта. За воротами ухоженных домов часто громоздятся кучи мусора. И это весьма символично.

Вы видите перспективы преодоления проблем?

– Учёные не в силах изобрести спасительные "лекарства" от всех социальных болезней. Такие "лекарства" эмпирическим путём, путём проб и ошибок, взлётов и падений, создают сами люди на местах, где они живут многие годы, где жили их предки и будут жить потомки. Задача учёных – разглядеть ростки многообещающего нового или хотя бы выяснить, что сами люди для себя хотели бы в будущем и какие пути видят. А дальше думать, как и чем можно помочь развиться плодотворному новому или реализоваться разумным мечтам, и как донести до властей результаты таких размышлений, и как побудить власти действовать во благо простым людям, составляющим цвет нации.

Так пробиваются ростки нового или нет?

– Планируя проект, его участники намеревались особое внимание уделить самостийной, не организованной никакими властями, коллективной активности горожан, направленной на усовершенствование жизни. Такого почти не обнаружилось.

И рядовые горожане, и администраторы много говорят о безынициативности людей, об индивидуализме. Но, может быть, дело в глубоком недоверии к властям всех уровней: они загубят любое хорошее дело – так считают люди.

Огромный опыт социальной антропологии показывает, что на ситуации глубоких (и, главное, затяжных) кризисов люди отвечают во все времена и во всех странах одинаково: они возрождают и всемерно эксплуатируют самый древний, проверенный многими тысячелетиями способ выживания в годины бедствий: индивидуалистический, ограниченный семейными и узко родственными или узко локальными (соседскими) формами взаимопомощи.

Вот и наши соотечественники в тяжёлых условиях российской провинции великими усилиями пытаются спасать себя сами – как могут.

Как в этом плане дела обстоят на Западе?

– Западные малые провинциальные города в несравненно лучшем положении, чем в России, хотя и там идёт отток населения и угасают производства. Экономически и политически малые города Западной Европы, например, несравненно более независимы от центра, чем наши. У рядовых жителей огромные – по сравнению с провинциальными россиянами – возможности для реализации инициативы, для поисков новых видов деятельности, обещающих доходы именно тем, кто её осуществит, а не кому-то другому. Весьма разумно организовано на Западе и муниципальное самоуправление. Нам многому можно поучиться.

Возможно, нет ничего фатального в том, что провинциальные города пустеют. Жизнь от этого не останавливается, напротив, набирает темп…

– Моё мнение таково: опустение – это очень и очень плохо. Малые города были и, в сущности, должны были бы и теперь быть средоточием культурной жизни и социальной активности окружающего их деревенского населения. Опустеют малые города – опустеет и вся земля наша. А свято место, как известно, пусто не бывает, найдутся желающие им завладеть. К великому сожалению, в какой-то степени это уже происходит. А без созидающей, активной, крепкой российской провинции не жить и крупному российскому городу, не жить мегаполису. Если, конечно, не утратить стремление сохранить самих себя.

Ваш проект шёл под эгидой целевой программы "Кадры". С какими сложностями вы столкнулись при выполнении?

– Выиграть конкурс было нелегко. Не устраивает непрозрачность экспертной оценки. Объём финансирования был неплохим, но мог быть и большим и мог бы предоставляться с меньшими ограничениями. Cкажем, непонятно, почему за счёт бюджетных средств проекта нельзя финансировать покупку современного оборудования, почему нельзя издавать книги за счёт проекта? Есть и иные сковывающие ограничения. Кстати, требование 20 процентов софинансирования со стороны выполняющей заказ организации весьма обременительно для многих очень перспективных в научном отношении учреждений.

Гуманитарные изыскания, в отличие от естественно-научных, не имеют связи с производством и бизнесом и потому не приносят особых доходов. Как сделать их привлекательными для молодёжи?

– Я считаю, что гуманитарные исследования дают результаты куда более важные, чем любые естественно-научные и технологические. Но результаты эти могут дать ощутимые улучшения жизни людей лишь в более или менее дальней перспективе. Однако без них будущее страны оказывается под большой угрозой. Поэтому мудрое и рачительное государство должно так финансировать гуманитарные исследования, чтобы для молодёжи иные сферы деятельности не были более заманчивыми в материальном отношении, чтобы никакие соображения, кроме живого интереса к делу, не имели ключевого значения. А ресурсы для этого у государства, на территории которого столько природных богатств, есть, надо только пускать их во благо всем.

Возможно, у Вас есть более конкретные предложения?

– Не могу не сказать, что при формировании исследовательских коллективов неправомерно делать основной упор на учёных до 35 лет и высчитывать какой-то коллективный средний возраст по научно-образовательному центру. Во-первых, в гуманитарном знании опыт набирается очень медленно, и даже 45-летний человек чувствует нехватку опыта очень остро. Так что планку предпочтительного возраста необходимо повысить хотя бы до 45 лет. По крайней мере, для гуманитариев. Кроме того, самая главная работа у гуманитариев – написание вразумительных текстов, без которых результаты их деятельности ни до кого не дойдут, – делается обычно лучше всего специалистами старше пятидесяти и даже (о ужас!) шестидесяти. Они и есть основные анализаторы информации. А их число почему-то надо ограничивать, да и платить им не слишком много. Рекомендовать, как нам обустроить Россию, будут 35-летние и более юные, поработавшие два-три года (как-то между делом, только в свободное от основной работы время) над перспективной НИР? И наконец, 35-летнему вдруг некстати исполнилось 36, и сразу он стал портить показатели. Его что, убирать и заменять 33-летним? А ведь именно так и приходится делать, ведь 60-летний кадр незаменим. Кто проект-то на последних этапах вытягивать будет, кто отчёт красиво напишет? 60-летнего трогать нельзя. И не важно, что 36-летний уже какой-то задел имеет, а у 33-летнего задела ещё нет…

Огнёв Алексей

источник: STRF