Интернет-портал интеллектуальной молодёжи

http://ipim.ru/discussion/2349.html (версия для печати)

Дискуссии

"Я вернулся в свой город…"

Обладатель одного из 39 мегагрантов правительства России Алексей Кавокин. Фото с сайта www.strf.ru Справка STRF.ru:
Кавокин Алексей Витальевич родился в Санкт-Петербурге, окончил Политехнический институт в 1991 году, с 1992-го – сотрудник ФТИ им. Иоффе. Работал в Германии, Италии, Франции, с 1998 года – профессор в Университете Блеза Паскаля (город Клермон-Ферран), автор более 200 статей в физических журналах и такого же количества неопубликованных произведений разных жанров. В настоящее время возглавляет кафедру нанофизики и фотоники Саутгемптонского университета (Великобритания). Обладатель одного из 39 мегагрантов правительства России, полученного во втором конкурсе

Наша встреча с Алексеем Кавокиным произошла во время его короткого визита в Санкт-Петербург. Днём он прилетел в родной город, а на следующий день рано утром уже должен был лететь обратно – в Англию. Тем не менее на предложение встретиться откликнулся сразу. Познакомились и начали разговор мы в вестибюле института им. Иоффе. Я знал, что, помимо научной работы, Кавокин увлекается литературным творчеством, мне хотелось понять, как ему удаётся совмещать занятия теоретической физикой с написанием романов, рассказов, стихов. На мой вопрос в начале интервью, сколько у нас есть времени, Алексей Витальевич поинтересовался: "Полчаса хватит?" Я кивнул и вскоре пожалел: ровно через полчаса мы попрощались, и он исчез в коридорах Физтеха. Вопрос о том, как он успевает совмещать занятия наукой и литературой, я не успел задать. Но он успел на него ответить.

Алексей Витальевич, расскажите, каким образом Вы узнали о мегагранте? Почему подавали заявку вместе с СПбГУ?

– Узнал о мегагранте от знакомых, сначала мне предложили принять участие в конкурсе коллеги в ФТИ им. Иоффе, но Физтех как организация Академии наук не имеет права участвовать в конкурсе, поэтому надо было найти высшее учебное заведение. Мы вышли на людей из Санкт-Петербургского университета, с которыми я сотрудничал в 90-е годы. Они выразили энтузиазм, мы вместе подали заявку на грант и выиграли.

Вы успешный учёный мирового уровня, живёте и работаете в Англии. Зачем Вам этот российский проект?

– Мне это интересно по двум причинам. Во-первых, это возможность поддержать прекрасных учёных в России, работающих и живущих на маленькие зарплаты и обладающих гораздо меньшими ресурсами, чем я имею в Англии. Второе – это возможность чаще бывать в России, видеть родителей, заработать дополнительные деньги. Несколько положительных факторов сошлось, и я решил участвовать в проекте.

Нет ли конфликта интересов между Вашей основной работой и тем, что Вы делаете здесь?

– Никакого конфликта интересов нет. Этот проект как раз по моей основной тематике. Я продолжаю заниматься тем же, чем я занимался в Англии. Специфика моей работы в том, что я – теоретик, а теоретик всегда работает с экспериментаторами. В данном случае я получил возможность работать с экспериментаторами в России, ставить новые эксперименты; мы покупаем оборудование и планируем новые уникальные опыты, которые я, как теоретик, не могу поставить в Англии. А здесь я стал руководителем экспериментальной лаборатории и теперь могу планировать эксперименты, это уникальная ситуация.

В целом Вас устраивают условия, в частности сумма мегагранта?

– Сумма очень хорошая, позволяющая начать работу. Что несколько странно – то, что нам не объяснили, что будет после 2013 года. Деньги выделены до 2013 года включительно, а потом есть несколько вариантов. Либо просто всё это прикроют, что было бы очень обидно, потому что тогда деньги будут потрачены впустую. Либо государство будет продолжать финансировать лабораторию, но на каких условиях? Пока что нас держат в полной неизвестности. Это мешает, в частности, интегрировать эту лабораторию в европейские проекты.

Могли бы Вы популярно рассказать читателям STRF.ru о Вашем проекте?

– Попробую. Все знают, что электрический ток, который течёт по проводам, переносится электронами. Информацию кодировать электрическим током можно, но это не очень эффективный способ. Во-первых, приходится ограничиваться двоичным кодом (ток либо включён, либо выключен). Во-вторых, частота, с которой вы можете включать и выключать электрический ток, ограничена. Конечно, сейчас делают очень хорошие высокочастотные переключатели, но всё равно вы не можете повышать пропускную способность линий связи до бесконечности, если пользуетесь электрическим током.

Идея, которая лежит в основе нашего проекта, – заменить электрон, заряженную частицу, спином в качестве элементарного носителя информации. Спин – это вектор, маленький магнитный момент. Тот же самый электрон – это маленький магнитик, у которого есть магнитный момент, куда-либо направленный. Тут речь уже идёт не о двоичном коде, а о выборе направления, таких направлений может быть бесконечное количество. То есть кодировка спином гораздо выгоднее кодировки зарядом. Кроме того, вы можете вообще избавиться от заряда, потому что выясняется, что спины переносят электрически нейтральные частицы, так называемые экситоны, которые можно создавать светом в полупроводниковом кристалле.

Если нам удастся вместо электронных линий связи или оптических, оптоволоконных линий связи построить линии связи, в которых информация будет закодирована спином этих квазичастиц экситонов, то пропускная способность линий связи увеличится в миллиарды раз.

Это очень важно, особенно в свете развития интернета. Вы знаете, что сейчас 4 процента мировой энергии тратится на интернет. Невозможно до бесконечности тянуть по дну Атлантики оптоволоконные кабели, это очень дорого. Гораздо выгоднее было бы повысить пропускную способность уже проложенных кабелей. Повышение эффективности кабелей, которые передают информацию, – это глобальная задача, очень важная для развития человечества. Мы как раз и работаем над одним из способов качественного повышения эффективности оптоволоконных кабелей.

Помимо линий коммуникации, областью применения экситонов может быть быстрый компьютер, необязательно квантовый, это может быть оптический компьютер. А также разного рода новые оптоэлектронные приборы, включая новые лазеры.

На каком этапе сейчас работа над проектом?

– Наша лаборатория была создана два месяца назад. Пока что мы на этапе её формирования. Мы набрали около 25 сотрудников, включая десяток молодых, студентов. Всего будет около 30–35 человек. Мы начали закупать оборудование, которое будет уникальным, – с его помощью будем ставить абсолютно уникальные эксперименты, которые нигде в мире никто не делает.

Но

пока что много времени тратится на войну с разными бюрократическими службами. Перед нами стоит сверхсложная задача – отремонтировать помещение.

Даже имея уникальное оборудование, мы не можем на нём работать до тех пор, пока нам не побелили потолки и не провели другие элементарные ремонтные работы. Некоторые компоненты оборудования уже прибыли, но нам некуда их поставить, потому что вопрос о покраске стен решается безумно долго. Хотя нам помогает администрация университета, процедура настолько сложная, что ремонт так и не может начаться.

Звучит абсурдно, конечно. То есть пока Вы не приступили к работе?

– Уже идёт работа теоретиков. Лаборатория состоит из нескольких типов людей: теоретиков, экспериментаторов и тех, которые выращивают структуры для экспериментов. В нашем случае мы даже не думаем о росте структур, поскольку это требует большого количества времени и существенных затрат. К счастью, поскольку у меня есть европейский проект, в котором участвуют лучшие лаборатории по росту структур, я договорился с ними, и они будут нам давать свои образцы. Эти две части – теоретическая поддержка и образцы – уже в наличии. Что касается экспериментов, мы делаем только первые шаги. Новое оборудование невозможно использовать из-за отсутствия помещений. Тем не менее идут эксперименты в старых помещениях университета на старых, несовершенных установках. Что-то удаётся делать прямо сейчас. Надеюсь, в этом году произойдёт качественный рывок – мы освоим новые помещения и запустим новое оборудование.

А теоретических наработок хватает? Нет дефицита идей?

– Теория в нашей области сильно обогнала эксперимент. Он идёт за ней. В этой сфере достаточно высокая международная конкуренция, и очень важно не опоздать.

Расскажите немного о себе. Вы учились в физматшколе?

– Да, в 239-й школе Санкт-Петербурга (эту же школу оканчивали математики Григорий Перельман и Станислав Смирнов. – STRF.ru).

Вы ещё в школе решили, что станете физиком?

– С одной стороны, когда я учился в физматшколе, был победителем Всероссийской олимпиады по литературе. Мне всегда было интересно заниматься историей, я всегда любил стихи, песни, романы. С другой стороны, мой старший брат Кирилл – физик, он до сих пор работает в Физтехе, и это для меня была такая естественная стезя – физика. Мой отец преподаёт в Кораблестроительном институте, сейчас это Морской технический университет. Он инженер-физик.

Кто Ваши учителя?

– Прежде всего мой учитель – Евгений Львович Ивченко, который недавно стал членом-корреспондентом РАН. Это сотрудник ФТИ им. Иоффе. Он был моим научным руководителем. Кроме того, я очень благодарен брату, он меня очень многому научил. Было очень много людей, у которых я многому научился и до сих пор учусь. Можно привести очень длинный список имён...

Как оказались в Англии?

– Сначала я попал во Францию. Это произошло в 1993 году. По инициативе Французской академии наук, в город Монпелье на юге Франции на несколько месяцев пригласили порядка тридцати советских физиков-теоретиков. Нам не дали никаких конкретных заданий и сказали: "Делайте что хотите". И это было очень хорошо. Во-первых, они нас подкормили. Во-вторых, встретились сразу тридцать российских теоретиков очень высокого уровня. В результате появилось множество прекрасных работ. Кроме того, мы познакомились с французами-экспериментаторами. И эти контакты у меня продолжаются до сих пор. Потом меня часто приглашали во Францию и Италию. В 1998 году я стал профессором Университета Блеза Паскаля в городе Клермон-Ферран во Франции.

Возможно, я бы там работал и сейчас, но моя жена сказала, что не хочет жить во Франции, а хочет жить в Англии.

Звучит странно из уст женщины…

– Да, на первый взгляд странно. Но моей супруге нравится всё английское. Мне пришлось искать позицию в Англии, и в 2005 году мы переехали – я получил профессорскую позицию в Саутгемптоне.

Сейчас в России происходят события, связанные с политическим пробуждением общества. В нём активно принимают участие в том числе и студенты, и учёные. Как Вы оцениваете это явление?

– Я с большим интересом слежу за этими событиями. Мне это напоминает ситуацию в конце 80-х, начале 90-х годов и поэтому вызывает некоторое беспокойство. Тогда прекрасные демократические начинания закончились печально. Надеюсь, в этот раз так не будет. Я сам никак не участвую в этих событиях, смотрю на них со стороны. Никогда не состоял ни в каких политических партиях и не собираюсь в них записываться.

А сами Вы голосовали?

– В этот раз я не голосовал – был за границей. И даже не знаю, за кого бы стал голосовать. Сложно сказать.

Расскажите об увлечении литературой. Я знаю, Вы пишете прозу, стихи. Чему посвящено Ваше литературное творчество?

– Я пишу в разных жанрах. Во-первых, у меня есть серия романов про кота Саладина. Это сказки для детей, серьёзно интересующихся историей, которые знают, кто такие гвельфы и гиббелины и тому подобное. Я писал эти романы в первую очередь для своих детей – у меня их трое, но, кроме того, в эти книжки вошло то, что интересно мне самому, – кулинария, вина, путешествия.

Также я пишу о своих коллегах-учёных. Кроме того, пишу стихи, песни. Кстати, гимн 239-й школы написал я. Там его исполняют каждый раз, когда происходит какое-то сборище.

Если говорить о поэзии, я очень горжусь тем, что многих превзошёл в жанре мадригалов. Это особый жанр, не каждому он даётся.

Очень интересно. Но Ваших стихов в интернете я не нашёл. Зато там есть Ваши рассказы об учёных. Вы пишете о своих коллегах с изрядной долей иронии, почему?

– Безусловно. Ведь это очень интересный социум – учёные. Люди, занимающиеся фундаментальной наукой, выглядят как бездельники, живущие за счёт государства. Государство, которое даёт им деньги, не может проверить, чем они занимаются, потому что некомпетентно в этом. Они делают то, что понятно только им, они сами для себя создают правила. Такой особый мир. Это вроде бы и жулики, но с другой стороны – интеллектуальная элита человечества.

В то же время это реальные люди со всеми недостатками, присущими человеку. Есть любые характеры. Они все друг друга знают. То есть ко всему прочему это ещё и коммунальная квартира. Смотреть на этот мир со стороны очень забавно.

Коллеги не обижаются, когда узнают себя в тех или иных персонажах?

– Иногда обижаются. Но самое страшное было на одной свадьбе: меня с неё чуть не выгнали за моё стихотворное поздравление.

Выходит, чиновникам, которые никак не могут побелить потолок для Вашей лаборатории, лучше на язык Вам не попадаться?

– Безусловно.

Воропаев Алексей

источник: STRF