Интернет-портал интеллектуальной молодёжи

http://ipim.ru/discussion/1782.html (версия для печати)

Дискуссии

Финансовый вопрос академической мобильности

Первый проректор по учебной работе МГТУ им. Н. Э. Баумана Евгений Юдин. Фото с сайта www.strf.ru Мобильность "вуз–предприятие" сегодня сдерживается тем обстоятельством, что нормативная база в отношении отраслевых факультетов до сих пор не урегулирована. С другой стороны, механизмы финансирования стажировок преподавателей и научных сотрудников имеют негосударственный характер, что также тормозит развитие академической мобильности. Своими взглядами на эту проблему делятся первый проректор по учебной работе МГТУ им. Н. Э. Баумана Евгений Юдин и декан факультета повышения квалификации преподавателей МГТУ им. Н. Э. Баумана Валентин Медведев.

Как широко в вашем университете развита академическая мобильность?

Е. Ю.: Что касается мобильности студентов, то у нас есть программы обмена со многими европейскими вузами. Например, в рамках консорциума, куда наряду с нашим университетом входят École Centrale Paris, École Centrale de Lyon, Institut polytechnique de Grenoble и Université Joseph Fourier, мы отправляем наших ребят во Францию на срок от одного месяца до двух лет. Это может быть стажировка, командировка или "включённое образование". Французские студенты приезжают к нам примерно по такой же схеме.

Уже лет пятнадцать существует подобная программа обмена и с английским Университетом Де Монфорт. Также мы сотрудничаем с высшими учебными заведениями Германии, Швеции и Италии.

С российскими вузами таких обменов очень мало, их практически нет. Могу назвать всего два-три примера. В частности, заканчивать обучение в МГТУ приезжают ребята из Комсомольского-на-Амуре государственного технического университета, Дальневосточного государственного технического университета. Своих же учащихся по России мы сейчас никуда не отправляем. Просто нет смысла это делать. Наши учебные программы по объёму и глубине очень часто более содержательны, чем их аналоги в других российских вузах. Однако сейчас у нас есть планы направлять наших магистров на стажировки не только за рубеж, но и в МГУ, МФТИ и МИФИ.

Кстати, с тем же МГУ у нас уже 20 лет существует договор о сотрудничестве. Часть наших профессоров читает лекции в Московском университете, а некоторые преподаватели МГУ – в МГТУ им. Н. Э. Баумана.

В каких ещё программах по мобильности задействованы ваши преподаватели?

Е. Ю.: Уже второй год в нашем университете работает большая программа: мы отправляем преподавателей примерно в эти же зарубежные вузы на срок от двух до трёх недель для повышения квалификации.

Валентин Медведев: "Деньги для оплаты программ мобильности, особенно в том, что касается приглашения в МГТУ известных мировых исследователей, в основном аккумулируются за счёт научно-исследовательских разработок"

В. М.: В прошлом году 64 наших преподавателя стажировались в ведущих западных университетах и научных центрах. В 2010 году мы планируем довести это число до ста человек. Поездки осуществляются в рамках программы национального исследовательского университета (НИУ). Большинство стажировок связано с закупкой МГТУ зарубежного учебного и исследовательского оборудования.

Есть и другой аспект мобильности. По приказу Рособразования № 2142 мы обучаем преподавателей и научных сотрудников практически всех высших учебных заведений России. Люди приезжают к нам со всей страны, начиная от Владивостока и Архангельска и заканчивая Калининградом и Чечнёй. Мы их обучаем по тем направлениям, которые Минобрнауки признало приоритетными. Так, в прошлом году через эту программу прошли 152 человека. В этом году мы уже обучили 165 преподавателей.

Е. Ю.: Что касается входящей мобильности, то в рамках нашего нынешнего статуса исследовательского университета мы подготовили программы приглашения ведущих учёных мирового уровня в Россию. В списке не только зарубежные исследователи, но и наши бывшие соотечественники, которые имеют двойное гражданство.

У нас есть база, где не стыдно работать с учёными такого ранга: ряд лабораторий с достаточно хорошим оборудованием (например, "чистая комната" по нанотехнологиям, центр фотоники и инфракрасной техники, центр технологической наноинженерии). Эти программы сейчас только запускаются, и дальше они будут разворачиваться более широко, в том числе под проект "Сколково".

Предусмотрены ли специальные средства в бюджете МГТУ для развития программ мобильности?

Е. Ю.: Для приглашения таких учёных никакого бюджета не хватит. Уровень их оплаты труда настолько высок, что мы должны были бы половину штата сократить, чтобы пригласить хотя бы одного. Поэтому в данном случае это средства, аккумулированные вне бюджета, средства фондов или государственная поддержка.

Пока мы планируем использовать смешанный механизм финансирования таких визитов, но с большой долей государственных средств.

В. М.: Деньги для оплаты программ мобильности, особенно в том, что касается приглашения в МГТУ известных мировых исследователей, в основном аккумулируются за счёт научно-исследовательских разработок. Прежде всего, это прикладные НИР для отраслевых организаций, предприятий и научно-производственных объединений. Плюс есть небольшая добавка за счёт студентов-платников, которых в нашем вузе не более десяти процентов от общего числа учащихся.

В рамках проекта национального исследовательского университета в этом году также было выделено 22 миллиона рублей на развитие программ мобильности. Подобная финансовая поддержка будет поступать каждый год в течение пяти лет.

Вы привлекаете в свой университет сотрудников отечественных НИИ и вузов?

Е. Ю.: На самом деле, я не считаю это академической мобильностью. В данном случае речь идёт просто о "крепких связях" и совместной подготовке специалистов с участием представителей промышленности.

Мы всегда были тесно связаны и с Академией наук, и с исследовательскими институтами. Пять наших подразделений (раньше они назывались отраслевыми факультетами) расположены в ведущих фирмах Москвы и Московской области (например, в РКК "Энергия" им. С. П. Королёва). Общий приём на первый курс по всем пяти подразделениям – 300 человек. С ними занимаются как наши профессора из университета, так и преподаватели – представители предприятия. Кроме того, студенты вовлечены в непрерывную производственную практику. Во время обучения они проходят по всем подразделениям компании. Если их устраивают материальные условия, то после окончания университета они остаются там работать. Я называю это не мобильностью, а школой подготовки при МГТУ: теоретические знания мы даём в стенах университета, а практические навыки студенты приобретают в НИИ или на предприятии под присмотром ведущих специалистов и научных сотрудников.

К тому же

в российских НИИ и промышленных компаниях свыше 70 филиалов кафедр нашего университета, хотя, с точки зрения законодательства, они сегодня имеют очень шаткое положение. Было даже постановление государственных административных органов: признать такие филиалы нелегитимными.

Когда я об этом узнал, сразу же сказал: "Что вы делаете? Вы рвёте последнюю нитку, которая связывает нас с промышленностью. Ещё о мобильности говорите!" В МГТУ пока такая форма взаимодействия существует, но всё держится на энтузиазме. Никакой поддержки мы не получаем – ни административной, ни финансовой! Более того, приходит фининспектор и интересуется: "Вы два разных юридических лица? Почему вуз, размещаясь на площади предприятия, не платит налог?" У нас были такие случаи. Университет не в состоянии платить за аренду, руководство предприятия тоже не может ничего сделать. Всё – договор рвётся.

Я понимаю, что сейчас говорю не очень удобные, спорные вещи. У нас есть договор с компаниями о социалистическом сотрудничестве (сейчас он называется по-другому). Мы им помогаем проводить кадровую политику, а они дают нам возможность повысить качество подготовки специалистов. При чём здесь аренда и налог с неё?

Ведь такая форма взаимодействия существует уже не одно десятилетие, свою эффективность она доказала. Например, филиал кафедры многоцелевых гусеничных машин и мобильных роботов, которому уже 35 лет, находится в ведущем отраслевом институте – НИИ Стали. Там половина руководства – наши выпускники, которые прошли через этот филиал. Таких примеров я могу привести очень много.

Мы никогда не были на вершине горы в одиночестве.

Наш вуз всегда имел очень тесные связи с ведущими отраслевыми институтами и предприятиями. У нас эта связь неразрывна, несмотря на то, что наши законодатели за последнее время сделали всё, чтобы помешать нам.

Однако не вышло! Мы готовим молодых специалистов совместно и очень дорожим этим!

Есть ли в вашем университете программы более длительных визитов коллег извне, типа западных visiting professors?

Е. Ю.: Если преподаватель или учёный задействован в своём университете, он может приехать в другой вуз, скажем, на конференцию, максимум на неделю или на две. Но на полгода его никто отпустит! Или отпустят того, кто там не нужен.

Например, по запросам мы отправляем людей преподавать в китайские вузы. Но, если честно, мы считаем, что это "отрезанный ломоть". Безусловно, такая практика весьма полезна, но, когда вуз работает полноценно, эти кадры являются для него определяющими. Если сейчас придёт запрос отправить меня на полгода в Китай, ректор скажет: "Поезжай! А я на твоё место другого возьму". То же самое происходит, когда мы договариваемся с тем или иным зарубежным учёным. Он согласен приехать, но только с ассистентами, которых потом здесь оставит. А сам уедет и будет курировать работу из-за рубежа. Такой паллиатив мне кажется наиболее приемлемым для крупного учёного, который востребован сразу в нескольких местах.

Удовлетворены ли Вы масштабами академической мобильности в вашем вузе?

Е. Ю.: Конечно, нет. Хотелось бы, чтобы её уровень был выше. Но всё упирается в финансовый вопрос. Пригласить учёного из-за рубежа, имея в виду зарплату нашего профессора, невозможно. Она на порядок меньше.

Я вам приведу очевидный пример. Наш университет по перечню специальностей очень похож на Массачусетский технологический институт (Massachusetts Institute of Technology, MIT). Только последний немного "меньше": там десять тысяч студентов, а у нас – девятнадцать тысяч. Мы накладывали бюджет MIT на наш по статьям расходов. Знаете, эти кубики укладываются один к одному. Но у них бюджет в долларах, а у нас – в рублях. Это в 30 раз больше! Потому, если речь идёт о серьёзном сотрудничестве с зарубежными вузами, например, с MIT, туда должны закладываться совсем другие средства.

В. М.: В нашем университете планируют расширять программы мобильности. Сейчас очень большое внимание уделяется этому вопросу, особенно в связи со сколковским проектом.

В рамках программы НИУ есть шесть так называемых приоритетных направлений развития, где нужно постоянно повышать квалификацию кадров, потому что знания устаревают очень быстро. Причём, происходить такое обучение научно-педагогических сотрудников должно на базе сразу нескольких вузов (как зарубежных, так и российских). Например, сейчас мы участвуем в так называемом "маршрутном обучении" по наноинженерии. Наш вуз считается ведущим, но группа преподавателей проходит обучение не только у нас, но и в МИФИ, МИЭТе, МГТУ "Станкин" и МИСиСе. Такая разновидность обучения способствует развитию внутренней российской мобильности.

Преподаватели и научные сотрудники, связанные с приоритетными направлениями, будут повышать квалификацию ежегодно, конечно, в основном за счёт внутренних ресурсов – внебюджетных средств.

Что касается развития международной мобильности, то сейчас в нашем университете, в частности, принято решение о расширении программы сотрудничества с вузами СНГ. Тем более что в Узбекистане и Казахстане большая диаспора "бауманцев" – наших выпускников. Они хотели бы работать с нами в плане подготовки научных кадров через целевую аспирантуру и повышение квалификации преподавателей.

На Ваш взгляд, должна ли академическая мобильность поддерживаться государственным финансированием?

В. М.: Разумеется! Хотя входящая мобильность осуществляется за счёт бюджетных средств (приказ Минобрнауки № 2142), за стажировки своих преподавателей и научных сотрудников сегодня по большей части платит сам вуз. А внутренние ресурсы всегда ограничены.

Что касается бюджетных средств, то с этим тоже не всё в порядке. Например, в прошлом году МГТУ им. Н. Э. Баумана получил статус национального исследовательского университета, а

бюджетные средства, которые должны были перечислить ещё в январе-феврале, поступили только сейчас.

Деньги приходят поздно, а 94-ФЗ надо исполнять, устраивать конкурс – это часто приводит к негативным последствиям для вуза из-за ограниченности времени.

Е. Ю.: Никакая мобильность без средств вуза осуществляться не может. Когда студент едет на стажировку, например, в Англию, кто заплатит за него? Либо папа, либо вуз, либо он получает стипендию президента или какую-нибудь другую и на эти деньги едет. Есть тысяча президентских стипендий для обучения российских граждан за рубежом. Мы регулярно получаем 5–6 стипендий из этого числа. Я не могу сказать, что это средства университета. У нас есть обмен студентами. Французы приезжают к нам, а наши ребята отправляются во Францию. По сути, деньги выделяются только на дорогу. Всё остальное идёт за счёт внутреннего обмена: они – нам, мы – им. Государство в этом не участвует.

То же самое касается приглашений преподавателей. В основном платит вуз. На Западе есть фонды, которые поддерживают эту инициативу. У нас таких фондов (кроме тех, которые хватают деньги и исчезают) я не видел. Наверное, они есть. Я просто их не знаю. Благотворительность, меценатство так и останутся просто красивыми словами, пока не будут поддержаны определёнными льготами, которых сегодня нет.

Альфия Еникеева

источник: STRF