Интернет-портал интеллектуальной молодёжи

http://ipim.ru/discussion/1698.html (версия для печати)

Дискуссии

Власть и наука начала 2000-х: подведём итоги

Глава Правительства РФ Владимир Путин. Фото с сайта www.premier.gov.ru Владимир Путин пишет колонку про учёных. Хороший повод зафиксировать достижения и неудачи его режима в области научной политики. Главное достижение бросается в глаза сразу: за десять лет денег стало гораздо больше. Но при этом утверждать, что в России начали активней финансировать науку, не совсем корректно. Абсолютные расходы растут, но относительные – нет, все эти годы оставаясь в районе 1,1 процента ВВП.

Примечательно, что бессменный министр образования и науки Андрей Фурсенко, исконный член "питерской" команды, ничего не может с этим поделать. Вот цитата из его доклада правительству, сделанного несколько лет назад: "В ситуации, когда наши мировые конкуренты (в частности, страны ЕС) считают своей стратегической целью повышение доли внутренних расходов на науку до 3 процентов, нам также необходимо ориентироваться на удельные показатели". Впрочем, Фурсенко не винит начальство прямо: "По нашему мнению, повышение этой доли в наших условиях возможно только при относительном увеличении внебюджетной составляющей".

То, что эта составляющая не увеличивается, является одним и главных провалов экономики последнего десятилетия. Инновационная активность предприятий остаётся крайне низкой, несмотря на бурный докризисный рост прочих макроэкономических показателей. Самой высокой доля предприятий, внедряющих инновации, была на заре президентства Путина, в 2000 году, а затем приобрела стабильность, застряв на уровне 9-11 процентов, недопустимом не только для развитых стран, но и для советских времён.

Провал в деле стимулирования инноваций во многом связан с серией неудачных попыток построить частно-государственные институты инновационного развития. Назову три основных – особые экономические зоны, технопарки и Российскую венчурную компанию (РВК). Их деятельность с самого начала тормозилась целым ворохом организационных и законодательных проблем, а заявленные индикаторы пока остаются недостигнутыми. Частые смены руководства, проверки специальных комиссий и генпрокуратуры, наконец, пресловутое "дело Шварцмана" с откровениями об инновационном бизнесе "членов семей администрации президента [Путина]".

Сейчас и в самом правительстве не найдётся людей, считающих многомиллиардные вливания в ОЭЗ, технопарки и РВК полностью оправдавшимися. Напомню, за эти инициативы ответственны ставленники Владимира Путина из той же "питерской" команды – Герман Греф и Леонид Рейман. При этом инновационная деятельность Андрея Фурсенко была более успешной, его ВИП-проекты, особенно первой волны, сработали нормально. Сейчас надежды связаны с "Роснано", но говорить об эффективности сверхдорогой госкорпорации пока рано.

Теперь о госрасходах на НИОКР и об их адресатах. Часто говорят, что государство мало даёт денег на науку. Это безответственное утверждение: понять, много или мало, сейчас совершенно невозможно. Любители могут считать научные публикации институтов РАН и их стоимость, но Академия – лишь верхушка айсберга. Основная доля ассигнований идёт на прикладные исследования, отраслевую науку. Причём, разобраться в федеральных и ведомственных целевых программах, заказах и сметном финансировании оставшихся с советского времени институтов не получается. Показателен случай на заседании в Кремле, когда Дмитрий Медведев пытался выяснить, чем же занимается РАСХН, но не смог.

Чтобы получить хоть какую-то картину научного ландшафта, Минобрнауки подготовило методику оценки всех государственных научно-исследовательских организаций и даже продавило соответствующее постановление правительства. Но на этом силы кончились – прочие ведомства его успешно саботируют. Сотни ВНИИ в форме ФГУП, ФГУ и АО занимаются неизвестно чем. Пилотный проект по оценке научных организаций, проведённый пару лет назад по заказу Минобрнауки, показал, что 20-30 процентов из них можно закрывать сразу. Однако этого не происходит.

На этом фоне ситуация с Академией наук выглядит не так печально, несмотря на жёсткое многолетнее противостояние её руководства с ведомством Андрея Фурсенко. Именно Путин с Медведевым ответственны за то, что неоднозначные реформы, предложенные его подчинённым министром, не проходят – кроме высшего начальства, подавить неадекватное вызовам современности руководство РАН некому. В результате мы наблюдаем тенденцию, определяющую научную госполитику последних лет: деньги идут в обход РАН, в которой сосредоточен костяк лучших учёных. Миллиарды получают вузы и Михаил Ковальчук.

Курчатовский институт – пожалуй, единственный пример создания крупного научно-исследовательского центра в новейшей России. Его эффективность вызывает серьёзные сомнения у не вовлечённых в проект учёных. Мировых звёзд на пике формы в Курчатнике нет. Никаких прочих "центров превосходства" за все эти годы не создано, что для страны нашего размера и амбиций весьма странно.

Развитие вузовской науки внушает больше оптимизма. Выбраны приоритетные организации, перед ними поставлены цели, облечённые в индикаторы. Закуплено оборудование, приглашаются ведущие мировые учёные. Всё происходит на конкурсной основе. Но вузы слабы – сам Андрей Фурсенко признаёт, что взятые ими по программе Национальных исследовательских университетов обязательства часто не выполняются.

Вообще, конкурсное финансирование R&D за путинские годы заметно расширилось за счёт ФЦП Минобрнауки, и это важное достижение. К сожалению, механизмы, по которым проводятся эти конкурсы, настолько далеки от совершенства, что отпугивают от участия множество исследователей и организаций. Вот уже несколько лет и Андрей Фурсенко, и его заместитель, бывший глава "Роснауки" Сергей Мазуренко, открыто признаются, что у них не хватает аппаратного веса, чтобы поменять неподходящие правила. Предлагаемые нововведения не изменят ситуации в корне, да и их никак не могут принять.

К числу более фундаментальных нерешённых вопросов относится конфигурация научной карьеры. Жёсткая система ставок по-прежнему подрывает финансовые усилия по закреплению молодёжи в науке. Отсутствие возрастных цензов, ротации кадров, международной экспертизы продолжает питать стагнацию и административный произвол. К сожалению, заметных подвижек по этим направлениям не видно.

Поддерживаемый Путиным режим, при котором важны не правила, а связи, транслируется и на науку, где успешно закрепляется. Яснее всего я вижу это на примере своих друзей-ровесников, полностью зависящих от своих "шефов". Кто-то после стажировки в Институте физики плазмы Общества Макса Планка, защиты и пары статей в европейских журналах идёт работать инженером-электронщиком, так как на примере родного МИФИ видит, что деньги дают не тем. Кто-то покупает джип, занимаясь биомедициной и вместе с членкором-начальником числясь сразу в трёх НИИ РАМН, получая везде гранты без иностранных публикаций. Кто-то шесть дней в неделю до одиннадцати вечера варит вещества на заказ в стенах химфака МГУ, зарекшись не приближаться к правительственным конкурсам и довольствуясь скромными контрактами завлаба с иностранцами.

Спасибо партии или нефти, все, в общем-то, живут неплохо. Но ясного понимания своих перспектив в России у научных сотрудников нет. Это, пожалуй, и есть основной промежуточный итог работы Владимира Путина.

Иван Стерлигов

источник: STRF