Интернет-портал интеллектуальной молодёжи

http://ipim.ru/discussion/1604.html (версия для печати)

Дискуссии

Если наступит завтра

Профессор климатологии СПбГУ Геннадий Менжулин. Фото с сайта www.rosbalt.ru Если хочешь рассмешить синоптика или климатолога, расспроси его о погоде на завтра. Ни один самый талантливый ученый не в силах предсказать, как завтра поведет себя природа. О том, кто и что действительно делает завтрашний климатический день человечества, "Росбалт" расспросил лауреата Нобелевской премии мира, доктора технических наук, заместителя директора по науке ИНЭНКО РАН, профессора климатологии СПбГУ Геннадия Менжулина.

Глобальное не от слова "глобус"

– Геннадий Викторович, вы разделяете мнение наиболее компетентных и продвинутых специалистов относительно глобальных процессов в климатологии. О каких глобальных процессах вы говорите? О глобальном потеплении?

– В том числе и о глобальном потеплении. Оно имеет разнообразные последствия. Если разделить точку зрения настоящих ученых, то ответ на этот вопрос давно получен.

– То есть все эти разговоры про грядущий апокалипсис становятся реальностью?

– Вот только давайте без разговоров про конец света. На самом деле формула глобального потепления давно разработана, однако большинство не понимает, что это значит.

Формула же такова: на мировой сети станций, расположенных на земной поверхности, берутся данные измерений температуры воздуха, и эти данные сначала день за днем превращаются в среднемесячные и среднегодовые величины. Потом их надо усреднить по регионам (Европа, Америка, Азия и др.), а потом проделать это еще раз по всему земному шару.

Причем усреднять надо с умом, потому что где-то может быть пусто, а где-то — густо, и если взять вровень, то где густо получится перебор, а где пусто — недобор, то есть результат будет неверным. Поэтому этим осреднением заниматься надо очень грамотно. Эта задача — очень тонкая работа, основанная на знаниях климатологии и метеорологии. Но это еще не все. Потом, в результате всей этой работы, получается величина, которая называется "среднее значение приземной температуры воздуха у земной поверхности, усредненной по всему земному шару, за все месяцы года". Вот это и есть показатель потепления.

То есть, когда умные ученые говорят о глобальном потеплении, об этом и говорят, об этой конкретной величине. Это температура не августа, не января, а четкая величина.

– Но на обывательском уровне глобальное потепление понимается по-иному...

– Некоторые понимают "глобальное" в значении "всеобщее". На самом деле это конкретное понимание величины. Но это показывает, что происходит вблизи земной поверхности.

– А что делается выше нас?

– Есть еще температура на высотах, есть температура, между прочим, в стратосфере. А там уже давно идет похолодание! В одном месте теплеет, в другом — холодает, и коли нет никакого дополнительного внешнего притока, у нас только парниковость и меняет что-то. Под одеялом тепло, над ним — холодно. Помните папанинцев, как у них льдины раскалывались? А потому, что тогда льда было меньше, прозрачность атмосферы — выше, вулканизма было меньше, они не выбрасывали свои примеси. А потом это изменилось, вулканы проснулись . И тот факт, что вверху холодает — внизу теплеет — это точное подтверждение того, что все это от парниковости.

"Прыщи" на теле Земли

– Вулканы действительно так сильно влияют на климат?

– Вулканы — это, можно сказать, прыщи на теле Земли. Вред от них или нет? На свете не существует понятий полезности, может быть, даже чума полезна. Сейчас в вулканологии произошел прорыв. Раньше было мнение, что их питает энергия мантии земли. Сейчас все изменилось. На самом деле вулканы, в особенности крупные, — это проявление конвекции (восходящего движения) нагретого вещества, начиная от внешнего жидкого ядра Земли. Это восходящее движение, эти плюмы (от слова "перо") бывают очень устойчивы с течением геологического времени. Плюмы, особенно мощные, изменяют свое положение очень медленно. Прорыв плюмов на поверхность и есть проявление вулканов.

– Насколько верна теория, что вулканы в последнее время пробуждаются?

– Какая-то периодичность, безусловно, есть. В последнее время оживают исландские плюмы, самый известный Йеллоустонский плюм тоже не погас, и ему несколько десятков миллионов лет.

– А точнее нельзя предсказать, когда "шарахнет"? Скважину там пробурить, посмотреть, что внутри...

– До мантии никак не добраться, чем пробуришь? Это перманентное дыхание недр. Не "повезло" бы нам: одно такое "дыхание", и не было бы нас всех. Я не говорю, что это будет. Но извержение наподобие Тоба на территории Йеллоустона — это вполне возможно. И ученые тут ничего не могут сделать. Есть некоторые процессы, которые в принципе предотвратить невозможно. Не потому, что не можем, а потому, что это в принципе не решить. Климатическая система невероятно сложна.

– Но ведь хотя бы за день-два вулканологи что-то предсказывают...

– За несколько дней или недель, не раньше. По опыту предыдущих извержений можно очень приблизительно сказать, что будет. Можно найти эмпирическую связь, но стройную прогностическую схему на ней не построишь. Она строится на обсуждении и наблюдении. Как таковой глубокой науки в этом нет. И далеко не всегда эмпиризм может помочь в предсказаниях извержений вулканов.

– Но как-то подстраховаться можно?

– Раз прогнозов серьезных не получить, то надо действовать по-другому. Вулкан Тамбора привел к тому, что сельское хозяйство многих стран оказалось на нуле. Знаете, сколько мы проживем в полностью неурожайный год на запасах? Максимум 15 дней. Это значит, что мы должны запастись продовольствием впрок.

Изменения климата надо уметь использовать

– Ну и прогнозы вы даете. Так что делать-то все-таки?

– Есть такое понятие скорости изменений, то есть как быстро все происходит. От наступающего океана, например, можно убежать. Современные изменения климата характерны тем, что они гораздо более быстрые, нежели в прошлом. Главная опасность: скорость изменения. Даже благоприятные изменения климата подчас нелегко использовать на пользу, от негативных — уметь загодя уйти. Удержать изменения климата на каком-либо искусственном поводке нельзя, к тому же мы не знаем, что случится после обрыва поводка. Безответственные глобальные планы типа искусственного распыления аэрозоля в атмосфере не только антинаучны, но просто безрассудны. Строить подобные глобальные планы – чистой воды авантюризм или просто заурядное невежество. Есть понятие необратимых изменений климата и никакой призыв "мама, роди меня обратно" здесь делу не поможет.

– И все-таки?

– Чтобы выжить, надо принимать реальные, а не фантастические планы приспособления. Сколько бы ни говорили о Киотском Протоколе, а СO2 как выбрасывали, так и выбрасывают. Чтобы подольше протянуть, надо понимать, что климатическая система — непознанная система. Мы не знаем, как в деталях произойдет прыжок в новый глобальный климат.

– Мы успеем договориться?

– Мне кажется, что не успеем. Нас ожидает полная белиберда. Теперь с собой, спасаясь от условного океана, обратно на дерево нужно тащить железные дороги, производства, электростанции... Раньше человечество ведь жило по-другому.

– Какие опасности вы считаете действительно реальными?

– Засуху. Ее загодя не предскажешь. Чередование засух, наводнений... Вулканы. Их тоже не предскажешь. Можно говорить о тенденции в целом, но конкретную реализацию не угадать. Точно одно: климат будет меняться согласно тенденциям глобального потепления из-за парниковых газов. Предсказать надолго вперед все подробности нашей будущей жизни невозможно. Так давайте же попытаемся понять общую тенденцию развития нашей цивилизации, а непредсказуемые случайные события будущего будем встречать по мере их проявления. Но если мы хотим прожить подольше, почему бы не поработать хотя бы над сужением неопределенности от случайных событий?

Марина Бойцова

источник: Росбалт