Интернет-портал интеллектуальной молодёжи

http://ipim.ru/discussion/1535.html (версия для печати)

Дискуссии

"Куда движется образовательный поезд?"

Руководитель кафедры психологии человека Санкт-Петербургского педагогического университета имени А.И. Герцена профессор Владимир Панферов. Фото с сайта www.rosbalt.ru И у работников сферы образования, и у всех не безразличных к вопросам образования граждан России нет понимания логики реформ в образовательной сфере. Сегодня на вопросы "Росбалта" отвечает руководитель кафедры психологии человека Санкт-Петербургского педагогического университета имени А.И. Герцена профессор Владимир Панферов.

– Владимир Николаевич, вы в "образовательном деле" уже не один десяток лет, опубликовали более 150 научных трудов, подготовили более двадцати докторов и кандидатов наук, занимались практической работой, заведуете кафедрой в одном из ведущих педагогических вузов страны. У вас сложилась картина реформ российского образования?

– Придется начать издалека. В пору перестройки, в 1985 году вышел указ о реформировании образования. Этот указ, что называется, открыл клапан — к тому времени у практиков в школах, в вузах накопилось много идей, которые появилась возможность опробовать. Ведь у нас много есть интересных наработок — еще в 1918 году выдающийся психолог и педагог Павел Блонский предложил принципы новой трудовой школы. В этой школе потребность в знаниях у детей вырастала из деятельности, из желания научиться делать важные интересные вещи. Отсюда и школа становилась местом жизнедеятельности. Эти идеи многие десятки лет были заморожены, не развивались, а тут появились энтузиасты, причем не только в столицах, но и в регионах. Я тогда много ездил и видел блестящие реализованные идеи — например, отличную школу в Зеленодольске под Казанью — востребованную, любимую детьми, поддержанную родителями, или наработки в Пятигорском институте, который сейчас называется Лингвистическим университетом... Тогда руководство образовательной отрасли доверяло практикам, и это стимулировало людей к творчеству и самоотдаче: разрабатывались новые методики, новые системы отношений с детьми. Хотя это ведь были очень сложные с финансовой точки зрения времена.

А потом, когда финансово государство стало жить лучше, где-то с 1996 года, инициативу на местах стали зажимать, людям, которые работают с детьми, со студентами, стали доверять меньше, а разнообразных циркуляров спускать все больше и больше. И с середины девяностых эта тенденция продолжает нарастать каждый год. У меня пачками лежат циркуляры разных контролирующих образовательных служб из системы федеральной службы — Рособрнадзора, которые лишают преподавателя всякой самостоятельности, всякого творческого начала. Ты просто винтик, исполняющий циркуляры.

– Много говорят о коммерциализации образования — что вы об этом думаете?

– Коммерциализация может быть разной. Приведу пример. В начале девяностых в вузах совсем не было денег. И мы, чтобы выжить, разработали и предложили программу психологической подготовки для взрослых. Она оказалась востребована! Причем прежде всего малым бизнесом — люди обучались у нас психологическим навыкам, которые помогали им ориентироваться и строить дело в абсолютно новой для всех нам общественной ситуации. Это помогло вузу выжить, и это, на мой взгляд, нормальная естественная коммерциализация.

– Прошел первый год обязательного ЕГЭ. Вы почувствовали, что пришли другие студенты?

– Педагогическое образование — не статусное, поэтому к нам пришли те, кого не взяли в более престижные места. А в целом, дело не в ЕГЭ, просто абитуриенты меняются, другая ориентация, другие информационные потоки. В начале года я читал лекции первокурсникам и чувствовал заинтересованность в предмете где-то у половины студентов. Это хороший показатель. И вот, в какой-то момент, рассказывая об обряде инициации, я сослался на американских индейцев и книги Фенимора Купера и почувствовал, что меня не поняли. Оказалось, что никто, ни один человек не читал Фенимора Купера. Мне стало грустно.

– Для них Фенимор Купер — это кто-то из области седой старины. Если бы вы сослались на Пелевина, думаю, читавших оказалось бы 70-80%.

ЕГЭ немного восполняет острый дефицит горизонтальной мобильности в нашем обществе. Представьте себе выпускника школы из городка в Сибири. Он приехал в огромный город, должен тут где-то устроиться жить и на фоне сильнейшего бытового стресса сдавать экзамен в вуз. Так что ЕГЭ хотя бы отчасти выравнивает шансы местных и приезжих.

– Тут я согласен. Я вообще считаю, что если мы хотим объективности и справедливости, надо вводить заявительный принцип — принимать всех, кто хочет, и не давать приоритета обладателям многочисленных справок, зачастую липовых, — у одних об инвалидности, у других — о победе на олимпиадах. Всех взяли, первый семестр не платим стипендию, а во время первой сессии проводим отбор лучших ребят, тех, кто действительно хочет и может учиться. Сколько у нас бюджетных мест, столько и берем студентов по результатам сессии. А остальные могут учиться платно. Самая разумная и справедливая система.

Вообще же, если говорить о принципе ЕГЭ-тестирования, то надо сказать, что тестирование может быть разного качества. Это вовсе не обязательно проверка памяти, начетнический подход. Тесты могут быть разной глубины, и, в том числе, проверять и способность креативно и системно мыслить. В психологии есть целое направление — тестология, разработаны инструменты, накоплен опыт работы с этими инструментами. Только вот, мне кажется, психологов к разработке ЕГЭ не привлекали. Я во всяком случае не слышал, чтобы кто-то из коллег в этом участвовал.

Если говорить о реформе образования в целом, да и вообще о реформах в стране, у нас большая проблема с постановкой целей и доведением этих целей до народа. Какова цель школы? Полагаю, развитие творческого потенциала школьника. И все должно быть на это направлено. А какова цель вуза? Подготовка специалиста для рынка труда. Это другая цель. И решаться она должна по-другому.

Все реформы у нас задумываются наверху, и цели этих реформ остаются непонятными народу, люди не вовлечены в реформирование страны на свободной добровольной осознанной основе. Чтобы реформы получались, должны быть четкие цели, эти цели должны быть доведены до людей, люди должны эти цели осмыслить, разделить и подумать, как им лучше внести свою лепту в дело реформирования. Я и мои коллеги ближе к студентам и ближе к рынку труда, чем московские чиновники. Нам тут легче приспособиться к требованию рынка, модифицировать программы... Но нам ничего нельзя делать самим, мы опутаны циркулярами, мы – слепые исполнители и не понимаем, куда движется образовательный поезд. У нас был стандарт образования, разработанный нами самими, нацеленный на практику, наши программы были востребованы рынком, но нас заставили от всего отказаться и принять московские наработки, которые дальше от требований рынка.

В стране сейчас около 45 тыс. разных профессий, а стандарт подготовки бакалавров разработан для 45 профессий. Как это стыкуется с рынком? Олигарх Михаил Прохоров как-то недавно сказал, что половина работающих у него специалистов его не устраивает. И это неудивительно — мы готовим специалистов не в соответствии с требованиями рынка, а в соответствиями с требованиями стандарта, созданного бюрократами от образования.

– У вас есть сформулированные тезисы — что мешает реформам образования в России?

– Да, сформулированные и написанные. Буду рад их представить.

Беседовала Татьяна Чеснокова

ЧТО МЕШАЕТ МОДЕРНИЗАЦИИ ОБРАЗОВАНИЯ? (тезисы Владимира Панферова )

1. Отсутствие системного подхода

1.1. Нет четко сформулированных целей деятельности для школьного образования и профессионального (среднего и высшего).

Цели определяют стратегию развития.

Цели объединяют усилия всех участников процесса.

Цели приводят индивидуальные устремления к общей мотивации.

Цели задают вектор движения всех в одном направлении.

Цели проясняют смысл деятельности.

Цели являются критериями правильности или ошибочности решений и конкретной деятельности отдельных участников и всех вместе.

Цели выполняют функцию интегрального синтеза индивидуальных вкладов в общее дело.

1.2. Отсутствует всесторонне проработанная концепция современного образования.

Концепция – это целостное представление о системе образования.

Концепция образования должна представить классификацию знаний, предопределяющую содержание учебных программ учреждений образования. При этом содержание предлагаемых знаний должно соответствовать общим целям образования и задачам конкретного учреждения. Это означает, что учреждения образования самостоятельно разрабатывают содержание своих учебных программ. Это позволит учреждениям образования свободно конкурировать на рынке образовательных услуг.

Концепция предполагает образы объектов (учреждений образования), их типологизацию в связи с вариациями задач образовательной деятельности, нуждами рынка труда, условиями регионов.

Концепция должна включать квалификационные требования к выпускникам учреждений образования, а также к их работникам.

Концепция должна включать четкий регламент учебно-производственного процесса, раскрывающий его формы и правовые нормы взаимодействия всех субъектов образовательной деятельности.

Концепция должна представить норматив материально-технических условий учебно-производственной деятельности.

Концепция должна раскрывать экономику образовательной деятельности. Концепция должна иметь разработку системы управления образовательной деятельности.

Концепция должна проработать все стороны социального взаимодействия учреждений образования с другими институтами и сферами жизнедеятельности.

Концепция должна быть обсуждена в обществе и принята для исполнения участниками образовательной деятельности.

Реализация концепции предполагает комплексные усилия по обновлению общества.

2. Отсутствие адекватной модернизации в системе управления образованием.

3. Непоследовательность по внедрению современных принципов организации учебно-производственного процесса.

4. Низведение учителей и преподавателей до роли "тупых исполнителей" административной воли "невежественных чиновников".

5. Непомерно разросшееся делопроизводство бумаг.

6. Возросшая зависимость кадрового состава от численности студентов.

7. Огромный административный аппарат внутри вузов.

8. Платные публикации для сотрудников. Это вместо гонораров.

9. Ограничения на добровольные платные услуги. Сокращение заработка преподавателей.

10. Отъем денежных средств от преподавателей в пользу администрации.

11. Невыполнение своих обязанностей администрацией, вспомогательным персоналом и службами.

12. Извращенная система управления.

13. Материально-техническое обеспечение труда преподавателей и учебы студентов, не соответствующее современным требованиям организации учебно-производственного процесса.

Источником всех этих пороков является некомпетентное государственное управление на уровне министерства, региональных органов образования и администраций вузов, а также ригидный консерватизм многих преподавателей, напуганных "бумажной модернизацией" ретивых чиновников.

Выход возможен только в свободной конкуренции субъектов образовательного процесса на всех уровнях. Для этого нужно предоставить возможность каждого из них к полнокровной творческой самореализации. Это в основном правовые возможности, жесткие ограничения которых существуют по воле чиновников государственной системы. Нужно наконец-то доверить право на модернизацию образования профессиональным исполнителям этой деятельности – учителям и преподавателям вузов.

источник: Росбалт