Интернет-портал интеллектуальной молодёжи

http://ipim.ru/discussion/1275.html (версия для печати)

Дискуссии

Зачем учёным, уехавшим за рубеж, нужна Россия?

Иллюстрация с сайта www.strf.ru Справка STRF.ru:
Игорь Ефимов, профессор, факультет Биомедицинской Инженерии, факультет Клеточной Биологии и Физиологии, и факультет Радиологии, Вашингтонский Университет в Сент Луисе, США, вице-президент, Russian-speaking Academic Science Association (RASA), член совета директоров, Russian-American Medical Association (RAMA)

О том, что такое русскоговорящая научная диаспора, как можно использовать её патриотические чувства и профессиональные качества для вывода российской науки из кадрового кризиса, рассуждает в своей статье вице-президент RASA профессор Игорь Ефимов.

Институционализация русской научной диаспоры

За последние 20 лет российское научное сообщество трансформировалось в двух направлениях. С одной стороны, произошло значительное сокращение числа учёных: сообщество из 1.200.000 советских научных сотрудников сократилось до 400.000 ученых-россиян. С другой стороны, из-за утечки мозгов возникло значительное независимое научное сообщество, насчитывающее около 100.000-200.000 русскоязычных учёных, работающих по специальности в развитых странах Запада, и часто изолированное от российского научного сообщества. Таким образом, эта научная диаспора по размеру сравнима с научным сообществом в России, а по производительности, если её оценивать по количеству и качеству научных публикаций, возможно, и превышает производство научного "продукта" исторической родины.

В последние несколько лет этот количественный рост профессиональной российской диаспоры стал сопровождаться качественными изменениями – началась институционализация диаспоры, то есть начали возникать профессиональные ассоциации русскоговорящих учёных, врачей, дантистов, технологов, юристов и бизнесменов. Я представляю две такие ассоциации: ассоциацию медиков Russian-American Medical Association (RAMA) и ассоциацию учёных Russian-speaking Academic Science Association (RASA). Эти ассоциации зарегистрированы как неправительственные некоммерческие организации в США и во Франции и действуют согласно законам этих стран.

Таким образом началась институционализация русскоязычного научного сообщества за пределами России по географическим, профессиональным или иным принципам. Члены профессионального научного сообщества, как и любого другого, принадлежат к двум мирам – миру культуры и страны происхождения, с одной стороны, и к миру своей профессии, выходящему далеко за политические и географические рамки страны происхождения, с другой стороны. Баланс лояльности между этими двумя мирами по-разному оценивается разными профессиональными сообществами и каждым индивидуальным членом сообщества. Некоторые сообщества привязаны к языку, политической, юридической, экономической и др. традициям своей страны в гораздо большей мере, чем к мировым традициям своей профессии. Русский поэт, русский генерал, русский политик – могут быть таковыми, как правило, только в России. А вот русский учёный, композитор, инженер или врач могут жить и работать, думая по-русски, в США или Европе, как Рахманинов, Сикорский, Зворыкин, Гамов, отец и сын Герцены, и многие-многие другие.

В отличие от политического, военного, культурного и других профессиональных сообществ, российское научное сообщество в гораздо меньшей степени зависит от национальных границ, русского языка, политических и культурных реалий современной России. Русский не является языком науки, многие русские научные термины – это калька с английского. Именно поэтому многие представители научного сообщества предпочли в 1990-2000-е годы выбор сохранения своей профессии за рубежом России – нелёгкому выбору ухода из своей профессии, оставаясь на Родине, в России. Более того, думаю, что именно благодаря этой независимости русскоязычное научное сообщество сохранилось в прекрасной профессиональной форме, работая по всему миру, несмотря на значительное падение общего профессионального уровня во многих других внутрироссийских профессиональных сообществах – инженерном, культурном, военном и в самом научном сообществе России.

История научной диаспоры неотделима от истории науки и инноваций России

Современные рассуждения о том " Зачем России нужны учёные, уехавшие за рубеж", выглядят дольно странно, так как не учитывают одного простого факта – российская наука веками была интегрирована в мировую науку именно благодаря своей научной диаспоре на Западе и благодаря привлечению "учёных немцев", то есть конкуренции на рынке научно-образовательных кадров мира. Более того, Россия начала развитие своей науки именно с создания этой диаспоры, посылая талантливых молодых людей учиться у великих учёных, врачей и инженеров Италии, Дании, Франции, Германии и Англии. Далеко не все возвращались в Россию, оставаясь на долгие годы, а то и навсегда в университетах развитых стран запада.

История диаспоры начинается с посылки "недорослей" для обучения в деле перевода греческих книг, музицирования, книгопечатания, металлургии, навигации, химии, инженерного дела. Но наиболее сильный прорыв произошёл во второй половине XIX века, когда был заложен фундамент многих научных традиций России в физике, биологии, химии и многих других областях науки. В настоящее время как никогда важно вспомнить причины этого взлёта российской науки, которые, увы, часто забываются из ложно понятой национальной гордости. Вторая половина XIX века и начало XX века были периодом самой сильной и продолжительной глобализации в истории человечества, включая нынешний период. Россия по внутренним и внешним причинам получила доступ к самому высокому уровню науки и образования в мире, которые тогда были во Франции, Германии и Англии. Сотни молодых русских врачей, инженеров и учёных буквально наводнили лаборатории ведущих учёных мира, работавших в университетах этих стран. Вот пример того, как была создана русская физиология, давшая целое созвездие выдающихся русских учёных, работавших по всему миру.

Как показывает эта схема, почти все русские физиологи того времени прошли период обучения в одной и той же лаборатории – австрийского и немецкого физиолога Карла Людвига. Эти имена знакомы многим в России: Сеченов, Павлов, Введенский, Боткин, Цион, Орбели, Ухтомский, Самойлов, Тарханов и др. Самые талантливые выпускники медицинских факультетов России получали стипендию для обучения за границей и ехали в лаборатории Людвига, Пастера, и других лидеров науки. Выдающийся учёный и ментор Карл Людвиг дал такой толчок российской физиологии, что она двигалась почти столетие. Он же дал толчок физиологии Англии, США, и многих других стран. Но в отличие от этих стран, которые обязаны рождением или возрождением физиологии Карлу Людигу, оставившего около 200 учеников по всему миру, в России это движение замедлилось и прекратилось с самоизоляцией последних 70 лет. Настало время для нового толчка. Современные русские физиологи, как и 100-150 лет назад, должны поехать учиться у Людвигов современности, благо выбор в настоящее время гораздо богаче. Такие же примеры можно привести в физике, химии и других областях науки.

Россия должна стать конкурентоспособной на мировом кадровом рынке

В последние два десятилетия Россия с подозрением относилась к утечке мозгов, рассматривая этот процесс чуть ли не покушением на её интеллектуальную или генетическую собственность. Настало время для переоценки этого процесса, который помог сохранить сотни тысяч русскоязычных учёных, стоявших в 1990-2000-е годы перед выбором профессиональной деградации или ухода в другую профессию. В результате утечки мозгов они стали значимой и конкурентоспособной частью мирового кадрового резерва науки и инновации. Многие страны мира конкурируют на этом международном рынке научно-инновационнных кадров, предоставляя профессиональные возможности талантам из многих стран мира. Россия, похоже, подошла к пониманию того, что единственный выход из кризиса науки и инновации – это необходимость стать одним из игроков-конкурентов на мировом рынке высококвалифицированных научно-инновационных кадров мира, включая русскоязычный сегмент этого рынка кадров. Россия не может претендовать на преференции в этой конкуренции за кадры, даже если это касается этнической русскоязычной научной диаспоры. Эти кадры диаспоры владеют многими языками помимо русского и будут работать там, где предоставлены лучшие профессиональные условия.

Кризис предоставил возможность реформирования существующих или создания новых российских научно-образовательных институтов для успешной конкуренции на этом мировом кадровом рынке. Как и другие игроки на этом рынке, Россия должна использовать профессиональные, экономические, инфраструктурные, культурные и другие стимулы для защиты своих кадровых интересов. Эти интересы включают удержание или возвращения самых успешных и талантливых учёных из-за границы через предоставление им возможности создания независимых, параллельных или виртуальных лабораторий и центров, обеспеченных необходимыми финансовыми и инфраструктурными ресурсами. Россия должна перестать бояться посылать своих молодых талантливых учёных на учёбу в Европу, Японию или Америку.

Но при этом Россия должна понять, почему Иван Павлов и Лина Штерн вернулись в Россию по собственной воле, а большинство нынешних учёных пока не спешат. Как не спешил и Пётр Капица, которого "вернули" насильно. Вопрос стоит именно так: "Зачем учёному, уехавшему за рубеж и добившемуся там успеха, нужна Россия?" Для многих это вопрос баланса лояльности между мировым научным сообществом и страной, в которой родился и вырос. Но нельзя забывать, что выросло уже целое поколение детей "утёкших мозгов", которые родились за границей, хотя и говорят по-русски. У них баланс лояльности ещё более размыт. Но именно они создали Google и Paypal.

Российские реформы в области науки и образования неизбежны. Без создания современной конкурентоспособной инновационной экономики, обеспеченной научно-образовательными кадрами у России нет будущего. Мне представляется, что эти реформы могли бы значительно ускориться с более широким привлечение представителей русскоязычной научно-образовательной и инновационной диаспоры, которая обладает опытом работы в практически всех развитых странах мира. Административные эксперименты, которые сейчас проводятся в научно-инновационной России, могли бы быть оптимизированы и ускорены через создание экспертных советов с привлечением представителей диаспоры с научно-административным опытом работы в США, Англии, Франции, Германии, Японии и других стран. Лучшие конкурентные решения этих стран в борьбе за инновационные кадры могли бы изучаться из первоисточников. Создание новых научно-образовательных институтов России, которые могли бы конкурировать на мировом рынке кадров, идей и технологий, невозможно без привлечения опыта диаспоры.

RASA и RAMA – институты профессионалов диаспоры в области науки и медицины

Создание RASA и RAMA было продиктовано желанием русскоязычных учёных и врачей к профессиональному объединению и обмену опытом жизни и работы в новых для многих из них условиях. Эти ассоциации не выражают и не представляют интересы российского государства. Более того, многие члены этих ассоциаций стали гражданами других стран. Однако они могли бы стать партнёрами России в деле интеграции страны в мировое научное и медицинское сообщества, что отвечает интересам как России, так и мирового сообщества, включая диаспору.

Эти ассоциации и их индивидуальные члены уже работают в экспертных советах Министерства Образования и Науки РФ, РОСНАНО, ряда университетов, госпиталей и компаний России. Они предоставляют возможность стажировки в ведущих мировых центрах науки и медицины учёным и врачам России. RAMA проводит регулярные благотворительные медицинские операции в регионах России. Но сотрудничество России с RASA и RAMA могло бы быть гораздо более плодотворным. Для этого необходим диалог, а не монолог вроде многочисленных круглых столов, проводящихся по вопросу о диаспоре, без привлечения самой диаспоры. Положительным исключением из этого правила можно назвать Министерство образования и науки РФ и РОСНАНО, которые вот уже два года ведут диалог с RASA на самом высоком уровне. Этот диалог уже привёл к сотрудничеству между Россией и диаспорой.

Но хотелось бы значительно расширить этот диалог за счёт прямого участия российских университетов, научных центров и госпиталей, особенно в регионах, где кадровый голод и желание перемен наиболее ощутимы.

Игорь Ефимов

источник: STRF